На улице становится легче, хотя странное напряжение в воздухе сохраняется там уже который день. Я почему-то думаю о том, как происходили объединения покупаемых директором «Дриминг Трейд» производств, о совмещении промо-отделов по фуд и нон-фуд-тематике. О том, как бесследно исчезали некоторые люди тогда. Я помню улыбчивого дядьку – собственника завода в Перми, – который приезжал на переговоры в офис несколько раз за месяц. Потом он исчез. Он о чем-то долго спорил с Сергеем Борисовичем. А потом пропал. А потом я навел справки и узнал, что он погиб в результате ДТП. Очень многие в этой стране гибнут в результате ДТП. Очень легко решить свою проблему посредством того, что ее источник погибает в ДТП.
Так в чем дело? Почему колеса порезали именно мне? Не намек ли это на то, что со мной что-то не так, что я что-то не досмотрел, где-то ошибся? Уж совершенно точно это не связано с тем, что я что-то украл или обманул кого-то, кого не следовало.
Почему я?
Где Таначадо?
«Познание истины всегда сопряжено с болью».
Да, верю. Мне нужно поговорить с генеральным. И решить вопрос с лысым уродом. И еще с целым рядом уродов.
Возвращаюсь в офис. Я несколько дезориентирован. Пытаясь сосредоточиться на том, что мне еще предстоит сегодня сделать, я беспрестанно оглядываюсь по сторонам в поисках лысого мужика. Я подбираю вопросы, которые задал бы ему, хотя осознаю, что, стоит мне с ним встретиться – и я вновь выпаду в осадок. Мне нужно ко врачу. Или нужно просто сесть, закрыться в кабинете и подумать. Разложить все по полочкам. Так я и поступаю.
Если он может вести машину – значит, он материален. Но материальное не перемещается мгновенно с места на место – в этом-то я уверен. Если бы он просто мне казался из-за наркоты – это одно дело. Но теперь я уже с трудом понимаю, что к чему. Все, что мне остается – ждать последующих появлений этого мужика и расспрашивать его по существу. Возможно, он как-то воздействует на мои мозги. Точно! Бинго, мать его! Он гипнотизер, как все эти парни вроде Лэнса Бартона или Динамо. Но зачем ему пудрить мне мозги? Что он хочет получить?
Телефон. Алина. Разговор не удастся, я уверен. Все, что мне остается – это принять ее попахивающее формальностью предложение встречи и закончить на этом, сославшись на занятость. Открываю папки с отчетностью, но не заглядываю ни в один файл. Открываю «Входящие» на всех почтовых ящиках, но не трогаю ни одно письмо, даже из помеченных срочными.
Саймон Ле Бон заунывно повторяет «Save the prayer » под динамичный «минус» чьего-то ремикса, и этот трек повторяется в проигрывателе уже пятый раз. Или восьмой? Но я не уверен, что мне надо переключить. Вообще, сейчас я уверен далеко не во всем. Даже в том, что это действительно в мой кабинет стучаться, и что вошедший – действительно Воробьев, – я не уверен.
– Какие люди, – сурово насупив брови, встречаю гостя.
– Я предупреждал офис-менеджера, – Артем смущенно подходит ко мне и протягивает руку.
Ответив на приветствие, я задаю еще несколько простых вопросов, и на все Воробьев отвечает удовлетворительно. Уважительные причины, серьезные обстоятельства, нытье, нытье, нытье. В сущности, при правильном подходе можно оправдать все, что угодно. Но при правильном же подходе можно не принимать никаких оправданий – тогда прецеденты наказаний будут появляться чаще и будут максимально эффективны.
Драть его сегодня уже нет резона. Да и сил. В общем-то, я мог бы философски относиться к опозданиям эффективных сотрудников, но это в корне неверно. Точно такой же эффективный сотрудник, не опаздывающий на десять минут, лучше и ценнее для компании, чем опаздывающий. Сравнивать слабого менеджера, который приходит вовремя и сильного, который несмотря на пятиминутные опоздания, рвет и мечет каждую минуту из оставшихся семи часов пятидесяти минут, абсолютно неприемлемо. Поэтому и штрафы за отношение ко времени компании должны быть соответствующими. В конце концов, к этим парням на собеседование ни кадровик, ни я не опаздывали.
Отпустив Воробьева и выждав пару минут, я сам выхожу из кабинета, чтобы прогуляться по своим владениям. Влад Шестаков – менеджер направления сетевой розницы, ведущий ряд сетевых клиентов и пишущий мне экстренные письма с утра, – сидит и со смесью шока и отупения смотрит на карту города и прикрепленных к ней разноцветные листочки с записями.
– Что там случилось, Владик? – похлопываю бедолагу по плечу, но он от этого как-то не оживает.
Протянув мне руку с приветствием, Влад тяжело вздыхает и начинает свою печальную историю, которая сводится к тому, что «Призма» не принимает наш новый прайс, который мы вынуждены были приподнять из-за изменений курсов валют и цен на сырье.
– По-моему, это первый тревожный звоночек, – резюмирует все это Влад.
– Ты скинул мне переписку? – спокойно спрашиваю, садясь на край стола Влада.
– Да, все на почте, – быстро кивает Влад. – Не уверен, что что-то выйдет. И это мы еще до других сетей не дошли.
– Мы имели их не один год, – безапелляционно отвечаю я. – Просто попробуем еще разок постучаться несколько иначе. Не откроют – так не откроют. Производство из-за этого не свернется и миру не рухнет.
Влад только молча кивает и спонтанно дергает беспроводную мышь на столе.
– Да не переживай ты так, Владик, – усмехаюсь, встаю со стола и снова – еще более уверенно, – похлопываю «сетевика» по плечу. – Президент сказал, что все будет нормально. Что нашу экономику не сломить. Сечешь?
– Конечно. Безусловно, – нервно сглотнув, отвечает Влад.
– Эдуард Юльевич, у меня тут тоже вопрос, – находится Аня – менеджер по «хореке».
Ну, к ней-то точно стоит подойти. Хотя бы из-за ее третьего размера в деликатном декольте. История у Анютки несколько интереснее, чем у Влада.
– Нам необходимо закупить партию готовых продуктов у официалов, либо дать возможность «Алиди» расширить сотрудничество с нашим клиентом. Мы не справимся с производством, – аккуратно излагает суть грудастая девица в очках – мечта порнопродюсера, если убрать пару сотен лишних килограммов в боках. – Мой выбор очевиден, но Сергей Борисович меня чуть ли не матом покрыл и приказал в ближайшее время не показываться ему на глаза, ждать распоряжений.
– Решу вопрос, – устало отвечаю и на этом предпочитаю закрыть беседу.
Субдилерство. Сергей Борисович привык быть везде первым и лучшим, и субдилерство для него – нечто среднее между минетом конкуренту и предложением собственной жене перепихнуться с соседом. Очень тонкая тема, и ее трудно обсуждать. Тем не менее, иногда мы укомплектовываем заказы по субдилерству – преимущественно, товаром типа «no name», в целях сбережения прогресса по бренд-менеджменту. А что делать? Ни одна компания не может производить все на свете и успешно поставлять все и всем. Таким образом, эта небольшая прогулка принесла мне пару вполне обтекаемых проблем. И их надо кому-то перенаправить.
