– Ты че творишь?! – вопит Гаджи, помогая мне, вопреки своим манерам, встать на костыли.
– Там это… – быстро пытаюсь что-нибудь придумать. – В общем…
– Что?!
– Мент там был. Даже двое. Они на меня сразу покосились. Я решил – не стоит соваться.
– Ты дурак совсем? Вообще тупой? Еще раз так сделаешь – я тебя под поезд кину, усек? – глядя прямо мне в глаза, рычит Гаджи.
– Да. Но менты…
– Мне насрать на менты! – мой куратор хватает меня за горло и слегка придушивает. – Я тебе сказал. Еще раз – сдохнешь. Понял?
– Понял.
Иногда я даже радуюсь тому, что Гаджи не умеет нормально строить предложения. Могу себе представить, сколько лишнего пришлось бы выслушивать от него, знай он русский хоть немного лучше.
Вечером очередного дня на выходе из метро в Рыбацком начинает происходить нечто невнятное. Высокий коротко стриженный молодой парень с широкой челюстью, его напарник в очках с выстриженными висками и еще двое – парень и девушка, стоящие, вроде как, на подхвате, начинают оттеснять Гаджи в сторону и угрожать ему полицией, тюрьмой и еще невесть чем. Параллельно они что-то пытаются втолковать мне и часто повторяют «У тебя есть альтернатива» – не знаю, почему, но мне все это чертовски не нравится. Мне вообще не нравится, в последнее время, все организованное, групповое, ведомое лидером. Доверяться доброхотам одной организации после того, как дал себя поиметь сотрудникам другой – не самое разумное решение. Более того, суета, в которой все это происходит, вынуждает меня рискнуть побежать обратно в метро, но на костылях по лестнице особо не побегаешь. Видимо, у страха, вызываемого у меня этой странной компанией, глаза гораздо меньше, чем у оцепенения, вызванного непониманием ситуации. Из-за спин активных ребят, все еще пытающихся мне что-то торопливо объяснять насчет свободы и совести, я вижу, как Гаджи кому-то звонит, и что-то мне подсказывает – быть беде.
– Ребят, че вам надо? Только по порядку.
– Смотри, мы, – коротко стриженный парень – очевидно, заводила этой компании, – показывает на троих попутчиков, не дающих отчаявшемуся Гаджи приблизиться ко мне, – предлагаем тебе помощь. Реальную, а не это фуфло.
– Вообще не понимаю, о чем вы, парни, – вальяжно достаю пачку сигарет, поняв, что быстро это все не кончится, и лучше всего попытаться помочь этим Чипу, Дейлу, жирненькому Рокфору и Гайке свалить подобру-поздорову, пока звонок Гаджи не сработал.
– Послушайте, – вступает гнусавым, не вызывающим доверия голосом парень с бритыми висками, – это все трудно признать, но мы знаем, чем Вас заставляют заниматься, и мы против…
– Не тараторь, – прикурив, прерываю невероятно быструю болтовню активиста. – Ребят, я догадываюсь, чего вы хотите. Но мне это не нужно. Я – свободный человек. Что бы вам ни казалось, это так. Вопросы?
– Ты сам не понимаешь, кого защищаешь, – продолжает агитировать широколицый Чип. – Всей этой жизни на дне есть реальная альтернатива.
– Может, хватит повторять это фуфло?
– Может, хватить курить в общественном месте? – взвизгивает бритый Дейл и легким взмахом вышибает у меня из руки сигарету.
– Не понял, – во мне мгновенно вскипает злоба. – Че это было?
– Э, Никита! – раздается голос жирного ассистента. – У нас…
Его голос прерывает звук хлесткого удара. Тело девицы отскакивает в бритого кореша Чипа, и я, быстро схватив костыли, тактично спускаюсь пониже, дабы не попасть под раздачу. Дальше – картина маслом. Простые гопники из Рыбацкого в количестве шести человекоединиц поддают, как следует, активистам, рекламирующим свою альтернативу, и те едва уносят ноги.
– Живой? – ударив по рукам с основным гопником, интересуется Гаджи.
– А ты и не рад? – усмехаюсь и прикуриваю новую сигарету. – Кто такие?
– А хер их знает, – Гаджи тоже закуривает, и мы вроде как чего-то ждем. – Видел, у толстый на голове камера? Круглый, на кепке. Видел?
Пожимаю плечами.
– Они «ютуб» выкладывают потом, как до тех, кто курят или кто что-то делает еще достают. Суки.
– Не говори, брат, – наигранно вздыхаю и продолжаю жадно курить.
В принципе, я и сам догадываюсь, кем были эти ребята. Вот только помощь их мне совершенно не интересна. Я сам вышел на эту дорогу, понимая все риски и принимая все правила. Кто сказал, что эти малолетки безгрешны и занимаются лишь тем, что приносит пользу обществу?
– Тюрьма мне угрожали, слышал?
Гаджи так разнервничался, что совершенно разучился склонять слова. Так его речь выглядит гораздо забавнее, но слушать ее дальше – удовольствие сомнительное.
– Чего ждем?
– Хазана, – словно вызывая гром и молнии, восклицает Гаджи.
Действительно, спустя минут десять прибывает сам Хазан. Интересуется, как у меня дела, и не помяли ли меня в давке. Я отвечаю, что все в порядке, и что больше досталось моему ангелу-мать его-хранителю. Это вызывает лишь усмешку Хазана.
– Быстро их прессанули, – замечаю я по дороге к машине, на которой мы теперь вместе поедем на корпоративную квартиру.
– Я ребятам быстро звякнул, но это, конечно, беспредел, – возмущается Хазан. – Поговорил с местным ментом, из моих. Их косяк. Они просто смотрели и ничего не делали. Как будто не знали, что это мои люди.
– Может, они с людьми Бахи попутали? – предполагает Гаджи.
– С какого… – Хазан запинается, почесывает щеку. – А вообще, ты прав. Есть такая херня. Баха че-то не поделил на той неделе с ППСниками, и по городу пошел слух, что он разосрался с ментами вообще. А я же этот слух и разносил, так-то.
– Забавно, – хмыкаю я, старательно перебирая костылями и гудящей за две ногой.
– Мало мне с этими шлюхами проблем, – продолжает возмущаться Хазан.
– А что с девочками? – надолго обнажает в тупой улыбке золотые зубы Гаджи.
– Ночью, кстати, поедешь поговоришь с Нинель и ее телками, – нервозно доставая сигарету, продолжает тему, быстро согревшую мои уши, Хазан. – Эти суки второй месяц недоплачивают, хотя я знаю, что через них несколько крупных заказов прошло плюс они с Махмудом уже за последнюю поставку дури рассчитались. А меня разводят. Думают, я вечно терпеть буду и дальше в них бабло вколачивать. И с их крышей договариваться.
– Бабки снимать?
– Нет. Шуганешь, – Хазан опускает цепкий взгляд на меня. – Вон, Костя тебе, если что, поможет. На костыль этих пилоток насадит. А, Костян?
Подумываю отшутиться в ответ, но вновь прибывшие знания не дают сосредоточиться на мысли, и я просто киваю головой и тупо улыбаюсь. Остается только приветственно помахать. И готово – улыбаемся и машем. Хотя, мне совершенно не смешно.
– Слушай, мне вот что интересно – со мной на ветке сегодня ходила девочка молодая, с ногами на девяносто градусов. Ковыляет. Она в натуре больная? – нахожусь, что спросить, чтобы увести разговор от малопонятной темы.
