Алена снова ведет меня в метро. Некоторых пассажиров не пускают в метро на колясках из-за отсутствия специального оборудования для безопасной транспортировки. Но у Хазана все схвачено, где надо, и мы редко сталкиваемся с этой проблемой.
По дороге на первую после долгого перерыва смену я в очередной раз оцениваю свою текущую ситуацию. Паспорта у меня теперь нет, и старый алгоритм побега точно не применить. Более того, вопрос целесообразности побега стоит во весь рост. Думаю, не надо объяснять, насколько печальнее стала моя жизненная ситуация теперь, когда я катаюсь на коляске и сильнее былого завишу от помощи окружающих. Впрочем, как говорит мне Володя, со временем, я научусь многое делать сам. Ему, как оставшемуся с одной лишь рукой, виднее, и мне остается надеяться на лучшее. Я мог бы сказать, что теперь моя жизнь окончательно превратилась в кошмарный сон, но это скорее пройденный этап, и сейчас все еще глубже. Глубже некуда.
Вечером очередного дня, после нескольких недель работы в обычном режиме, меня снова зовет к себе Хазан. Я приезжаю к нему в ту самую квартиру, соседнюю с корпоративной, и он представляет меня молодому парню с острыми чертами лица, маленькой бородкой и игривым взглядом.
– Ну, спроси его теперь сам, – предлагает своему собеседнику Хазан.
– Костя, меня зовут Артур, – парень с бородкой поднимает руку в приветствии и явно ждет от меня какой-то взаимности.
– Здорово, – киваю я, совершенно не понимая, что от меня нужно, но предчувствуя очередную подставу от Хазана.
– Слушай, я для чего, на самом деле тут, знаешь? Не хочешь сняться в киношке с парой малолеток? У меня как раз есть заказ, прям для тебя – мне Хазан тебя советовал.
– В смысле? – нервно сглатываю и сжимаю в руках колеса каталки.
– Мне кажется, хочет, – усмехается Хазан. – И еще как, а?
– Ну, не знаю. Я не умею, вроде, – пожимаю плечами, вызывая продолжительный смех Хазана и Артура.
– Это ты точно умеешь, – одновременно с успокаивающим жестом заверяет меня Хазан.
– Ну, а в чем проблема? Колесо внутрь – и погнал, – объясняет Артур. – Там такие девочки, они сами тебя отжарят. Ну, всем по восемнадцать, конечно, хотя выглядят лольками. В общем, будет круто. Ты как? Подпишешься?
Что я понимаю из всего этого? Судя по моему молчаливому виду и отрешенному взгляду – ни хрена. Но это лишь внешнее. Я понимаю, что кино это будет не мелодрамой и не боевиком. Что все сомнения в тех или иных действиях – далеко позади. Что мне уже не в чем сомневаться. Не во что верить. Не на что опираться. Кроме инвалидной коляски. По крайней мере, она лучше, чем костыли, для полностью безногого. Я теперь приношу больше прибыли. Монетизация льгот. Монетизация положения. И Хазан решил еще и подложить меня порнопродюсеру. Хорошо, хоть не в гей-проект, судя по описанию Артура.
– Ага.
На съемочной площадке немного народа, но все заняты делом. Оператор, осветители, сам Артур, актрисы и еще один актер, играющий сцены, которые пойдут вперемешку с моими – там он сношает одну безногую девицу, которую приходится озвучивать, потому что она еще и немая. Я наблюдаю все это, пытаясь вызвать в себе ужас или хотя бы омерзение ко всему этому бардаку, но не могу. И от этого мне становится действительно страшно. Я не чувствую не только тошноты от вида сцены, где пользуют в задний проход безногую немую девицу, раскрашенную и одетую под шлюху старухой-гримершей. Я не чувствую себя живым, существующим – словно меня не должны видеть, не должны вовлекать во все это, словно меня здесь нет.
– Так ты как? Готов, братан?
Тяжелая рука падает мне на плечо. От этого ощущается легкая дрожь со стороны культи. Где фантомные боли, кстати? Почему я ничего, ровным счетом ни хрена не чувствую после ампутации?
– Я в норме, – бормочу.
– Ну, вот и славно. Через полчаса начнем.
Меня обволакивает какой-то туман. Нет. Просто дым сигареты порнопродюсера.
– Есть курить? – спрашиваю я у Артура.
– Наш человек, – смеется он и достает сигарету. – Категорический цинизм. Только не забывай еще и пить.
Ваш. А кто еще меня купит? Ведь я даже не на продаже. Я еще окупаюсь у нынешнего владельца.
Когда мне протягивают четвертый стакан, я начинаю возмущаться, но встречаю лишь жесткий ответ самого Артура.
– Пей. Так надо.
– А можно водки? – интересуюсь, глядя на четвертый опустевший стакан.
– Не вопрос, – машет рукой Артур. – Только мочевой пузырь зажми покрепче. Я серьезно.
Мой продюсер явно мне не доверяет. И не рассказывает сценарий, что самое странное. Как будто после сцены с безногой я смогу еще чего-нибудь испугаться настолько, чтобы сбежать отсюда на своей реактивной коляске.
– На, запивай, – Артур передает мне синюю таблетку и стаканчик с водкой.
В его руке стеклянный стакан с виски или коньяком – черт его знает.
– Твое здоровье, – легонько чокается со мной Артур и залпом выпивает свой напиток.
Я, не мешкая, глотаю таблетку и выпиваю стакан водки залпом. Не как вода, но и без особых трудностей. Колесо виагры во мне. Крупное, на грамм, как мне кажется. Артур страхуется от моей актерской несостоятельности. Смех и грех. Кстати, экспресс – тест на венерические заболевания уже пройден мной позавчера. Уретра, кстати, до сих пор саднит, но самолюбие от презрительного взгляда на мой член бравшей анализ девицы болит еще сильнее. Я совершенно чист. Это неудивительно, с учетом того, что последний раз мой член был только во рту у Кристины, а до того никаких проблем из этого разряда никогда не было.
Меня немного мутит, когда я понимаю, что мой член уже стоит, как кол, стоит мне посмотреть на разодетых под школьниц девиц, которым на вид не больше пятнадцати. Продюсер Артур трясет передо мной якобы копиями паспортов этих девчонок, и что-то рассказвыает, но мне плевать. Мое внимание разбросано по всему павильону. Возможно, это и не копии паспортов. Возможно, просто картинки. Бог его знает.
Через несколько минут все начинается. Меня учат нескольким фразам, которые я должен произнести, но основная масса работы – на девицах. Они укладывают меня своими ласками на огромную кровать, стилизованную под больничную, и начинают раздевать, а вокруг нас роются двое операторов и один фотограф, выхватывающий удачные кадры из всего этого шоу.
Малолетка с крошечной, едва сфомировавшейся грудью и крашенными в белое волосами прыгает на мне, и я излишне напрягаюсь в моменты ее приземлений, и из относительно свежей левой культи, в месте, где нежная, едва зарубцевавшаяся кожа сильно натерта, начинает сочиться кровь. Объявляют паузу. Артур смотрит неоднозначным, ошарашенным взглядом, но дает команду своим ребятам помочь мне. Девочка слезает с меня. Кровь останавливают перекисью и несколькими приложенными салфетками. Потом у Артура появляется гениальная идея. Поверх культи заливают искусственной крови – для пущего эффекта и облегчения монтажа, как я понимаю. Блондинка залезает обратно, принимает то же выражение лица, и мы продолжаем забег.
