Да, моя девочка входит во вкус.
Ощутил упругую преграду и толкнулся вперёд, ощущая головкой, как она рвётся, будто сдаётся под натиском силы.
Диким голосом прорычал:
— Да-а-а-а! Бля-я-а-а-ать! Моя-я-а-а-а!
Лена тоже закричала, но от боли, смешанной с наслаждением.
Её стенки так туго меня охватывали, что мне казалось, я кончу прямо сейчас.
И вот, нежности закончились, я начал двигаться в ней, как обезумевший и дикий зверь, вколачивая свой член в нежное и хрупкое девичье тело, растягивая её киску и приучая к себе.
Я вгонял в неё свой член всё глубже и глубже.
— О-о-о-о-ох… — вдруг простонала моя девочка. — Артур…
Она произнесла моё имя и неожиданно для нас обоих, начала подмахивать мне бёдрами.
Моя сладкая была близка к оргазму.
— Да, любимая, вот так, — прохрипел с придыханием.
С каждым толчком мой член обрызгивает наши бёдра её же соками и девственной кровью.
Всхлипы и стоны эхом разносятся по комнате, тело бьётся о кровать, пока мой член на всю длину входит и выходит из неё.
Я обхватил малышку рукой, и взял пальцами её клитор. Начал терзать и его, продолжая двигаться в её дырочке с остервенеем и безжалостно. Я завоёвывал её, присваивал и демонстрировал свою силу и безумное желание.
Её тело начало дрожать и содрогаться.
Лена кричала, хныкала, стонала и скулила. И кричала моё имя.
— Артур!
— Да, моя девочка!
Мы превратились в двух животных — диких и ненасытных.
И наконец, меня настиг и мой оргазм.
— У-а-а-а-а-а-арррр! — проревел я, изливаясь в свою девочку и продолжая неистово трахать её.
Сперма, смешавшись с её соками и кровью, полилась по нашим бёдрам.
Когда я кончил и замер, то навалился на неё сверху, подмяв под себя, и прижался губами к её затылку.
— Я обожаю тебя, Лена.
* * *
Елена
Артур отстранился от меня, хотя его эрекция всё ещё не прошла. Уверена, дай я ему понять, что у меня есть ещё силы, то он бы тут же довел меня до нового оргазма, который бы определённо меня убил.
Я ощущала себя примерзко — казалось, что меня, как бабочку, раздавили. Мною овладевали то апатия, то ужас. Это случилось — мой первый раз произошёл с чудовищем. И самое отвратительное то, что я испытала наслаждение.
Джанабаев вдруг повернул меня на бок и привлек к себе, проводя рукой по волосам, по плечу и спине.
Ненавижу Джанабаева! Ненавижу его за то, что он забрал мою силу воли, растоптал меня, как игрушку, бросив в пучину своего греха и самого настоящего разврата.
Мне было противно от того, что я испытала сильные эмоции, испытала порочное блаженство и окунулась в экстаз.
Он только что посеял во мне семя страсти, склонное к уничтожению и самоуничтожению.
Мне было плохо, и я ощущала невероятную вину за то, что не смогла обуздать порывы своей плоти, но вина эта скоро уступила месту раздражению на Джанабаева, который сделал это со мной.
Я бы хотела не испытывать к нему влечения и не хотела бы получить наслаждение от больных ласк этого чудовища, но я испытала.
Он что-то зашептал мне на ухо, но я слышу лишь звон.
Закрыла глаза. Я мечтала уснуть и никогда больше не проснуться.
Распахнула глаза только тогда, когда Артур поднял меня с кровати. Он снова взял меня на руки и куда-то понёс.
Оба обнажённые — он и я.
Артур нёс меня наверх, на третий этаж, в мою клетку.
Мне бы сгореть со стыда за тот вид, в котором мы оба предстали перед прислугой, что наверняка увидела нас, но сил на этот стыд совершенно не было.
— Мне так плохо, — едва слышно проговорила я. В душе родилась боль, которая сменила гнев и раздражение. И я была не в силах ей противиться.
— Я знаю, — сказал Артур и поцеловал меня в висок. — Но это пройдёт.
Он вошёл в мою спальню и даже как-то бережно положил меня на кровать.
— Отдохни, а потом помойся, — какими-то безликими и равнодушными казались его слова.
Когда Джанабаев покинул комнату, я, морщась от боли, поднялась и подошла к двери. Ухватившись рукой за дверную ручку, со всей силой потянула за неё. Но та не поддалась. Заперто.
Прижалась спиной к двери и опустилась на пол, из глаз потекли слёзы. Я откинула голову и закрыла глаза. На время я в безопасности. Горячие и солёные слёзы струились из-под закрытых век и стекали по моим щекам, попадали на дрожащие губы.
Но не время было раскисать и предаваться жалости. Пожалеть себя я всегда успею, но только не сейчас.
Я должна быть сильной и должна найти выход из этого ада.
Главное сейчас — это получить возможность свободно передвигаться по дому. Мне необходимо усыпить бдительность Джанабаева, чтобы он поверил в мою покорность и желание остаться рядом с ним. И вот когда он поверит мне — я смогу сбежать.
Как именно сбежать?
Я уверена, что у него есть машина. Уж добраться до какого-нибудь населённого пункта на колёсах я смогу.
Я нашла в себе силы и поднялась с пола и направилась в ванную.
Включила воду в роскошной душевой кабине. Сделала её горячей, а потом покрутила и сделала горячей, насколько я могла вытерпеть.
Затем с настоящим наслаждением шагнула в душ и глубоко вздохнув, подставила тело и лицо под тугие и обжигающие струи воды.
Мне хотелось думать, что горячая вода отмывала и очищала меня. Мне хотелось, чтобы вода смыла с моего лица и тела эти мерзкие выделения и унесла прочь напоминания и первом сексе.
Взяла губку и, намылившись несколько раз, прислонилась спиной к стене, приподняла ногу, упёрлась ей в боковую стену и стала намываться между ног.
Зашипела от боли и невольно из глаз снова брызнули слёзы.
Всё там болело и саднило, но я остервенело, тёрла и тёрла, пока не ощутила, что уже начала сдирать кожу.
«Этот урод ещё и кончил в меня», — подумала с ненавистью. — «Господи, не допусти, чтобы я забеременела от него!»
Попыталась вымыться и изнутри, но моя плоть настолько опухла и болела, что даже касаться было больно.
Потом я вымыла голову, промыла волосы от засохшей спермы и натёрла тело до состояния, что кожа стала багровой.
Пять раз почистила зубы и прополоскала горло, но даже после этого, я стойко ощущала вкус Джанабаева.
После душа мне определённо было лучше, но я знала, что уже никогда не смогу ощущать себя по-настоящему чистой.
