Увидела это чудовище и мысленно я вдруг услышала, как разбилась моя душа.
Я слышала отчаянный душераздирающий вопль, и пронзительный звон бьющейся на миллион осколков моей души.
Мне было невыносимо больно.
— Лена! — закричал Артур и схватил меня за плечи. Затряс. — Лена! Что с тобой, моя девочка?! Где болит?! Скажи мне!
Ударила его по рукам и навзрыд закричала:
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ-А-А-А! НЕНАВИЖУ! ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ СО МНОЙ СДЕЛАЛ!!! Я ЖИТЬ НЕ ХОЧУ!!!
Он, видимо, не ожидал от меня такой истерики.
Да я и сама от себя не ожидала.
Но рано или поздно, это бы случилось. Не может человек держать в себе переживания, страх, отчаяние и ненависть. Комок рос и превратился в лавину, которая вырвалась наружу.
— Лена! Успокойся! У тебя откат от препарата!
Замотала головой, усиливая свою боль. Слёзы лились, не прекращаясь. Дышать было больно и трудно, но я прохрипела, подняв к нему залитое обжигающими слезами лицо.
— Ты-ы-ы-ы! Ты хотел сделать меня невменяемой! Ты накачивал меня какой-то дрянью и имел, как хотел! Ты итак отобрал у меня жизнь! Отобрал мою судьбу и запер в этой тюрьме! Ты постоянно твердишь о любви, но так не любят!!! Ты насилуешь моё тело, моё сознание и теперь, когда я пришла в себя и отчётливо помню всё, что ты со мной творил, просишь меня успокоиться?!
Зарычала и не знаю, откуда взялись силы, но я набросилась на него дикой кошкой и со всей силы вцепилась ему в лицо, вонзая ногти в его кожу и царапая до самой крови.
— Лена! Уймись, сука! — заорал он и влепил мне пощёчину.
И меня словно отрезвило.
Но не успокоило.
Я разозлилась и приложив ладонь к пылающей болью щеке, повернулась к Джанабаеву и процедила:
— Ты только и умеешь, что бить, унижать и брать против воли. Ты больной, Артур. Ущербный ублюдок, и ты только при помощи силы самоутвержадешься.
Желваки заходили на его хищном лице. Чёрные глаза опасно сверкнули, а руки сжались в мощные кулаки.
Хмыкнула и добавила:
— Бей, если хочется.
— Я прощаю тебе эти слова, Лена, — произнёс он ледяным тоном. — И списываю твоё поведение и эти слова на твоё состояние после принятия лекарства.
Слёзы вернулись. Закрыла глаза и покачала головой.
— Приводи себя в порядок и спускайся к завтраку.
— Я не голодна, — сказала резко. — Ты досыта накормил меня «лекарством» и своей спермой!
— Хочешь увидеть свою семью? — вдруг спросил он меня.
Резко вскинула на мужчину взгляд и не веря своим ушам, выдохнула:
— Что?..
— Приведи себя в порядок, Лена. Позавтракай со мной, и потом мы поговорим. Даю тебе пятнадцать минут.
И ушёл, продолжая сжимать в ярости кулаки.
Я сглотнула и пальцами вытерла непрекращающиеся слёзы.
Поднялась с кровати и, шатаясь, направилась в ванную.
«Он сказал, что я могу увидеть свою семью…» — проговорила про себя. — «Он мне покажет родителей по видео? Или я смогу их увидеть вживую?»
Сердце забилось с новой силой. Но теперь не от страха. Появилась надежда, которая, не успев появиться, тут же разбилась вдребезги.
Я замерла перед зеркалом и похолодела от охватившего меня ужаса. Волосы на голове буквально зашевелились, а по спине пополз неприятный холодок.
«Что, если он с ними что-то сделал?» — пришла ужасающая мысль.
«Или начнёт шантажировать моей семьёй?» — следом прилетела другая.
Не тратя время зря, я молнией начала срывать с себя платье и затем забралась в душ.
«Джанабаев! Если хоть один волосок упадёт с их головы, я убью тебя! И рука у меня уже не дрогнет!»
* * *
Елена
Невероятным усилием воли я выдержала этот чёртов завтрак и сдержала себя, чтобы немедленно не потребовать от Джанабаева ответов и узнать о его замыслах, которые пришли в его больную голову!
Завтракали мы на террасе и если бы в другой момент, при других обстоятельствах, я наслаждалась бы этими воздушными свежеиспечёнными булочками, ароматным супом, кофе и прекрасным видом, открывающемся с террасы, то в данный момент меня раздражало и злило всё!
Артур добавлял мне нервозности своим невозмутимым видом и медлительностью, которую он нарочито демонстрировал мне.
Я засунула в себя пару кусочков булочки и с трудом проглотила. Ничего мне не лезло.
Внутри мне было плохо и от лекарства, которым меня пичкали и от переживаний, которые вызвал Джанабаев.
Я понимала, что есть мне надо и надо бы съесть этот суп, но чёрт! страх тисками сдавливал мне горло, и под ложечкой неприятно сосало.
Пальцы мои подрагивали, но я старалась «держать» лицо и не сорваться, хотя мне снова хотелось рыдать и кричать!
— Ты практически ничего не съела, — заметил Артур и его голос прозвучал как гром среди ясного неба.
Невольно вздрогнула и чайная ложка в моей дрогнувшей руке ударилась о чашку.
Он заметил мою нервозность.
Я криво улыбнулась, но улыбки так и не получилась. Ответила Артуру, подняв взгляд на его спокойное и ненавистное мне лицо.
— Поле лекарства, что мне давали, меня тошнит.
— Я знаю, — сказал он также невозмутимо. — Твоя сегодняшняя истерика, тошнота и муторность следствие от приёма лекарства. Через день-два всё пройдёт. И ты должна есть. Обязательно съешь свой суп. Пока тарелка не опустеет, из-за стола не выйдешь.
Его слова меня буквально выбесили и вместо того, чтобы съесть этот суп, даже через силу, даже давясь, я взяла эту тарелку в руки и, не отводя взгляда от замеревшего Джанабаева, перевернула тарелку.
Суп оказался на полу.
Спокойно сказала:
— Тарелка опустела.
Артур хмыкнул, промокнул губы салфеткой и кивнул.
— Хорошо. Тогда пойдём.
Он встал из-за стола и направился в дом.
— Куда пойдём? — крикнула ему.
— Ко мне в кабинет, — был его ответ.
Резко поднялась со стула и пошатнулась. Голова от резкого движения закружилась.
Я ухватилась за край стола и глубоко задышала. Закрыла глаза, успокаиваясь.
— Всё хорошо… — пробормотала про себя.
Открыла глаза и увидела, что Артур стоит и ждёт меня. Смотрит как-то сочувственно, но даже не предлагает помочь.
Вот она, его бесконечная любовь, о которой он мне в уши заливал. Сволочь.
Мы прошли в кабинет и в кое-то веки, Джанабаев долго молчал, прежде, чем начать говорить.
