И где спрашивается справедливость? Где она? Куда смотрит Бог, если он есть, зачем забирает невинные души? И зачем оставляет в живых тогда нас, тех, кто потерял любимых? Зачем..? Почему..? Что за больная фантазия у мироздания..?
— Знаю, Аврора, как тебе трудно. Горя — через край. И я потерю пережил…
— Как у вас получилось жить дальше? — спросила я у него.
— Никак, — был его тихий ответ. — Я живу с этим уже семь лет и молюсь за души своих родных каждый день и верю, придёт тот день, когда мы увидимся снова. Пока я чувствую душевную боль — я живу и помню о них. И ты должна жить, Аврора.
Он положил руку на свою грудь в области сердца.
— Они здесь всегда, они рядом. И твой сын тоже. И как бы трудно тебе ни было, помни две вещи: первое, что Сам Отец твой Небесный определяет меру страдания; второе, что Он знает твою меру. Когда бы ни пришла к тебе мысль о самоубийстве, гони её, ибо это шёпот сатаны… Как бы ни было здесь тяжело, хотя бы мы жили на земле тысячи лет в тяжких страданиях — всё же им будет конец. А в аду нет конца мукам.
Не скажу, что его слова утешили меня и придали сил. Тогда мне стало наоборот, ещё хуже. Но его слова заставили меня навсегда отказаться от мыслей о суициде.
Мне никуда не спрятаться от боли и острого переживания абсурдности бытия, а любые слова сочувствия причиняют ещё большее страдание.
Я дала себе обещание, что буду жить. И я живу, но на самом деле, я умерла вместе со своим сыном.
Вынырнув из воспоминаний, я открыла входную дверь и тут же хотела захлопнуть её обратно.
Я считала, что промоутеры, которые ходят по квартирам с предложением о покупке никому ненужной ерунды, давно сменили дислокацию, и предлагают свою фигню либо сотрудникам офисов, либо стоят возле торговых центров, и раздают листовки. Но, очевидно, остались и те, кто работает по старинке.
Я не смогла захлопнуть дверь — мужчина ловко просунул свой ботинок в дверной проём.
— Мне ничего не нужно и уберите ногу, — устало попросила я.
В ответ раздался смех и, отсмеявшись, мужчина покачал головой и произнёс:
— Нет и нет. У меня как раз имеется то, что тебе нужно, Аврора.
Я напряглась.
— Откуда вы знаете моё имя?
— Оттуда, — показал он пальцем в небо. — Впусти меня и всё узнаешь…
— Ещё чего, — разозлилась я. — Уходите или я вызову полицию.
Мужчина поднял руку перед собой, в которой держал, перевязанную подарочной лентой, картонную коробку из-под торта. Возможно, в коробке и находился торт, но мне было это неважно. Главное, чтобы он убрал свою ногу и оставил меня в покое!
— А я принёс торт. Твой любимый, между прочим, «Киевский», — широко улыбнулся мужчина, а в его глазах плескалось настоящее безумие. Не бывает таких глаз у нормального человека — словно они не могут сосредоточиться на чём-то одном; зрачки расширены и практически закрывают всю радужку.
У меня сразу в голове родилась безумная мысль, что стоящий за моей дверью мужчина, настоящий сумасшедший, он знает моё имя, знает, какой торт я люблю… Значит, он за мной следил?
— Уходите… — попросила я снова, сильнее надавливая на дверь и носком своего тапочка, старалась вытолкнуть его ногу из проёма. — Мне ничего не нужно, неужели вам не понятно?
— Нужно-нужно, — закивал он головой, как китайский болванчик и рассмеялся. — Если не впустишь, то всем плохо будет, Аврора… И кофе у тебя убежал…
— Уходите! — зашипела я и смогла, наконец-то, вытолкнуть этого странного типа. Быстро захлопнула и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной и подумала, что каких только чудиков не бывает. И ещё, очень надеюсь, что он за мной не следит. Имя человека и его пристрастия, на сегодняшний день, легко выяснить.
Снова стали звонить в дверь.
Чёрт, у меня не было дверного глазка и я громко спросила:
— Кто?!
— Впусти меня Аврора! — сквозь смех раздался голос странного незнакомца.
И мне стало страшно. Что этому сумасшедшему нужно от меня?!
— Уходи…
Но я не успела договорить.
— Твой сын так ждёт тебя, Аврора. Так ждёт… Зовёт свою маму… Ты же помнишь как твой мальчик пришёл в этот мир, вдохнул воздуха, начал жить, и вдруг — его нет. А ведь он был — улыбался, щурился на свет, держал тебя за палец, имел свой особенный цвет глаз, был на тебя похож, впервые пошёл, назвал тебя мама… Тебе сейчас кажется, что ты оказалась в вакууме, в чёрной дыре, в предельном одиночестве, и вокруг ни души.
- Что… — кажется, я забыла, как дышать. Моё сердце готово было вырваться из груди. Я не заметила, как меня начало трясти.
Руки не слушались и только со второй попытки, я открыла дверь.
— Что вы сказали? — спросила я его упавшим голосом. — Как вы смеете мне такое говорить…
— Смею говорить, так как уполномочен. И хватит сырость разводить. Зачем душу себе рвёшь, Аврора? Впусти меня давай уже, чаю с тортом попьём. Да про сына своего послушаешь.
Что происходит?
— Я ничего не понимаю… Кто вы? И что хотите рассказать? Пока внятно не скажете, что вам нужно и что вы знаете о моём сыне, я вас не впущу!
Мужчина усмехнулся.
— Какая дёрганная ты стала Аврора. Наставник я твой, хранитель. А сын твой в мире другом родился, да только мать, родившая его, отказалась от мальчика. Папаша его сам как дитё малое.
— Входите, — пригласила я мужчину, до конца не понимая, зачем это делаю и зачем позволяю себе слушать сумасшедшего. Ведь что он несёт, что за чушь? Какой другой мир, какой хранитель? Но, очевидно, я очень хотела поверить его словам.
Глава 5
Наши Старшие Братья — Великие Космические Учителя — из Любви к нам пожертвовали своим блаженством в Высших Мирах, на которое они имели Право; они остались на Земле, чтобы помочь людям победить зло, спасти от гибели наши души. Величие этой жертвы нам даже трудно себе вообразить.
* * *
Странный мужчина. И зачем я его только впустила? На что я надеюсь?
Но глупое сердце и разбитая душа зацепились за его безумные слова ниточками зыбкой надежды.
Мужчина деловито всучил мне коробку с тортом, а сам стал разуваться. Я следила за ним внимательным и настороженным взглядом. Очевидно, я действительно сошла с ума и теперь начала притягивать к себе соответствующую публику.
Я рассматривала человека, который задел меня своими словами и недоумевала, почему я его не выгоню? Я застыла соляным столбом и жду, когда он снимет другой чёртов туфель со стоптанной подошвой и наконец, расскажет о моём сыне…
«Твой сын мёртв», — жестоко вернул меня в реальность мой уставший разум.
— Как вас зовут? — спросила незнакомца, тряхнув головой, прогоняя въедливые мысли.
