Впрочем, никакого убийства нам не покажут. Мертвого или раненого Троцкого не будет в кадре. Это выглядит скорее как отказ предполагаемого зрителя от логики революции и наше безвозвратное расставание с ней. Последний ритуал исторического жертвоприношения. Троцкий остается режиссером своей жизни вплоть до финальной ее секунды и добровольно превращается в миф о супергерое.
В воздухе на пару секунд проносится кровавое кружево, нечто среднее между огнем и флагом.
А потом революционер просто исчезает, сливается с блоковской метелью, чтобы создать идеально белый фон для глубокомысленной библейской цитаты. Когда не знаешь, что сказать, просто цитируй Писание.
Реальный Меркадер, испанский агент НКВД, отсидел за убийство 20 лет, вышел, получил звание героя Советского Союза и квартиру в Москве, где и прожил до 1978 года. Похоронен на Кунцевском кладбище. Главной же причиной убийства была попытка Троцкого создать альтернативный «Интернационал», который не подчинялся бы Сталину и превратил бы мировую войну в мировую революцию.
В сериале «прозрачный» грим, сквозь который слишком видны актеры, но это намеренно – Хабенский и Стычкин сегодня нам интереснее Троцкого и Ленина.
Уместно пафосная музыка неожиданно точно передает щемящее чувство давно остывшей эпохи великой революции.
Здесь у нас сто лет назад происходило нечто, от чего в итоге зависела судьба и облик всего мира. «Солнце останавливали словом и словом разрушали города». Здесь практически решался вопрос о смысле и ценности человечества и о том, в каких единицах будут отныне измеряться эта общая ценность и этот исторический смысл.
Нам, людям лилипутских времен, живущим на периферии мирового капитализма, почти невозможно такое себе представить. И мы должны этому радоваться. Наверное.
Если верить сериалу, историю вершат «сверхлюди», а не мы, которые смотрят ее потом, через сто лет, по телевизору.
В этом смысле вспоминается Троцкий из ностальгического фильма Алена Рене «Ставиский». Там он как раз титан эпохи модерна, уходящий тип, каких больше не делают.
Главный антипод Троцкого показан как примитивный полевой командир с Кавказа, которого вовремя не остановили.
Поумневший после смерти Ленин признается: «Мы ослепли от книг» – и сообщает, что все зло, скорее всего, от них.
Создатели сериала, похоже, думают, что вольно экранизировали отдельные места из «Моей жизни» Троцкого, которые показались им самыми фактурными, но у них получилась экранизация идеологии министра Мединского с его «исторической Россией», тысячелетним царством, которое шло своей особой дорогой от хорошего к лучшему, несмотря на все происки иностранных завистников и убирая с пути всех дерзновенных «сверхчеловеков».
Если вы хотите понять в этом больше, наберите в искалке: «советский термидор», «троцкизм», «деформированное рабочее государство».
Сериал про Распутина – мистический монархизм
По Первому каналу начали транслировать «Григория Р.». Идеологически очень интересно. Ясно, что это продолжение «Ванги», столь популярной в прошлом сезоне. Мол, может собственных чудотворцев и провидцев и русская, а не только болгарская земля рожать. Распутин показан как сгусток мистической народной силы (изображается она немудреным образом – золотой свет, которым все начинает озаряться, когда на героя нисходит дух) и неортодоксальный святой, предположительно более близкий и понятный народу во все времена, нежели официальные святые.
Сначала он живет с женой и детками неграмотным сибирским мужиком, любящим алкогольный деревенский угар, но потом небо избирает его, и начинаются необходимые мытарства. Не может он видеть, как проданную живодерам лошадку (продал сам же) мучают, и крадет ее той же ночью у живодеров. Т. е. совершает акт зоозащиты, выражаясь современным языком. За что тупые и не чаящие духа мужики, рассуждающие слишком рыночно – не воруй чужое, даже если оно еще недавно было твое – избивают конокрада «до смерти». Но небо воскрешает его, и Григорий после невинных мук, уже слегка уподобившись Христу, бросает все и идет странствовать.
Дар останавливать кровь, выключать боль и предсказывать будущее крепнет в нем день ото дня. Его заманивают к себе и пытаются соблазнить богомерзкие хлысты, которым очень нужен такой харизмат, но он их гневно отвергает, ибо нет в них бога. И едет в Петербург, чтобы там говорить всю правду в лицо избалованным светским дамам, бичуя пороки тогдашнего гламура и фарисейство сильных мира сего. Его главным другом в столице становится Иоанн Кронштадтский – официальный (будущий) святой, специально пересахаренный донельзя, чтобы зритель не отвлекался от главного героя.
Да! По дороге нашего народного бодхисаттву хочет убить зловещий отшельник, живущий на болоте, но вместо этого готический упырь гибнет сам. Все это выясняет следователь – честный и профессиональный агент рационального разума, печально ограниченного отсутствием веры в неизъяснимое и запредельное. Следователя послала буржуазная революция (Керенский лично), чтобы собрать на Распутина посмертный компромат. Следователем этим мог бы быть б. акунинский Фандорин, если бы его описывал не сам Б. Акунин, а какой-нибудь православный консерватор, вроде Никиты Михалкова; т. е. ума в рациональном агенте хоть отбавляй, порядочности тоже, а вот души в нем маловато. Это оттого, что он по фамилии Свиттен, т. е. попросту недостаточно русский человек. С самого начала очевидно, что к концу сериала его ждет если не преображение, то необратимое потрясение в связи с открывшимися неопровержимыми чудесами русского мира. Но, впрочем, что русскому хорошо, то Свиттену… сами знаете.
А пока он охотится за компроматом. Типа, погибший был конокрад, хлыст, убийца и шарлатан. Но все эти дьявольские (как и сама буржуазная революция, устроившая следствие) наветы разбиваются о факты: мучили, оговаривали, соблазняли, завидовали и пытались сгубить народного чародея, призванного свыше.
Для понимания персонажа полезно вспомнить «Остров» Лунгина. «Остров» – это русский «Форрест Гамп», т. е. национальная модель святого. Святой – это всегда адвокат простых людей перед высшими силами судьбы. «Форрест Гамп» идеально оправдывал политический инфантилизм и предпринимательскую активность американцев. Виртуозно сыгранный герой Мамонова оправдывает страх, бедность, мазохизм, бесправие и мистический инфантилизм современных россиян. Праведник Мамонова боялся всегда: боялся приплывших на военном корабле фашистов, потом боялся разоблачения, потом боялся бога и адских мук. Наверняка до событий, показанных в фильме, он боялся чего-то еще. Страх, ставший его любимым наркотиком, приобрел в православии свою наиболее абстрактную, возвышенную форму. И в этом главное отличие «Острова» от «Григория Р.». В сериале народный святой мало чего боится именно потому, что это святой для народа, а не для интеллигенции. Народ не любит признавать своих страхов, а интеллигенция любит носиться со своими страхами, как юродивый с веригами.
Что я думаю об историческом Распутине? Думаю, что его нельзя понять, не зная культурной политики времен Александра Третьего, т. е. всепроникающего «русского стиля», создавшего в обществе невероятный спрос на славянофильскую утопию – спасительного мужика, неграмотного, спонтанного, но зато напрямую управляемого небом. На этом пропагандистском образе и держался тогдашний «русский мир». Эта культурная политика и представление о диком, но невероятно обаятельном народе-богоносце были унаследованы Николаем Вторым, но в последние годы Империи к ним добавилась салонная мода на «нью эйдж», которой отдали дань все заметные персонажи столичного Серебряного века. Общаться с духами и ожидать сверхчеловека со дня на день сделалось всеобщей модой. Сверхчеловек должен был, явившись, начать мировое преображение. Все это создавало и уточняло трафарет, роль, место, на которое не мог не найтись кандидат. Там, где есть культурный спрос такой силы, возникнет и предложение.
