Действительно, записанная кириллическими буквами без гласных первая часть фамилии Розенбаум — «Рзнб» — визуально весьма похожа на английское «Rand». Более того, написанная по-английски вторая часть ее фамилии — «aum» — визуально похожа на кириллическое «аин». Так что, вполне возможно, что в поисках псевдонима, совпадающего инициалами с ее собственным именем, будущая писательница выбрала этот коротко звучащий и хлесткий вариант еще и по той причине, что он практически совпадал с фамилией «Розенбаум», написанной по-русски и по-английски.
Почему Алиса Розенбаум решила отказаться от данного ей родителями имени и стать Айн Рэнд? Для этого имелось несколько причин. Во-первых, ей надо было изменить имя, чтобы не навлечь неприятностей на своих родных, оставшихся в СССР. (Однажды сама писательница призналась: «Я никогда никому не говорю свою настоящую фамилию, потому что, если бы у меня всё еще были родственники, живущие в России, они оказались бы в опасности».) Во-вторых, в случае, если по истечении срока визы ей пришлось бы в течение какого-то времени жить в США нелегально, псевдоним мог бы помочь избежать проблем с властями, которые искали бы ее по прежнему имени. Наконец, в-третьих, Алисе Розенбаум хотелось отделаться от своей еврейской фамилии и, более того, национальной идентичности. Это, в частности, утверждает ее племянница Мими Папурт (Саттон).
Внучка Анны Стоун, кузины Айн Рэнд, основываясь на воспоминаниях родственников, сообщала, что соображения при смене имени были не столько этническими, сколько коммерческими: «…она не могла быть еврейкой, так как хотела быть философом и автором книжных бестселлеров. А люди [того времени] не слушали еврейских женщин». Добавим, что многие актрисы еврейского происхождения, работая в Голливуде, меняли фамилии, слишком явственно указывающие на этническую принадлежность, на псевдонимы.
Так или иначе, какими бы мотивами ни руководствовалась Айн Рэнд, практически никто из ее друзей, коллег и многих миллионов почитателей ее творчества не знал ее настоящего имени вплоть до публикации книги Барбары Брэнден в 1986 году (да и сама Брэнден узнала его только тремя годами ранее)
. Пожалуй, книга Брэнден впервые указала на важность российско-еврейского контекста на раннем этапе биографии писательницы.
Первый штурм Голливуда
Летом того же года Айн Рэнд решила, что пришло время покинуть чикагских родственников и попытаться завоевать мир кинематографа. Срок ее гостевой визы к тому моменту уже истек, однако родственники продлили ее, купили билет на поезд до Лос-Анджелеса и подарили 100 долларов на начало новой жизни. Тетя Сара получила для нее от знакомого кинодистрибьютора рекомендательное письмо в рекламный отдел студии знаменитого голливудского режиссера Сесила де Милля (Айн сама попросила об этом, ведь де Милль был одним из ее любимых кинематографистов).
В Голливуд она отправилась, вооруженная четырьмя сценариями, — несмотря на то что еще толком не умела писать по-английски. По сведениям Энн Хеллер, ее разговорный английский состоял тогда из нескольких дюжин слов, к тому же неправильно произносимых. Сценарии она писала по-русски, а затем их переводила и доводила до ума ее восьмилетняя кузина Ферн Гольдберг
[35]
. Полный текст сценариев, по всей видимости не слишком удачных, до нас не дошел. В качестве курьеза сама Айн Рэнд вспоминала, что героем одного из них был некий «благородный мошенник», прыгавший с одного небоскреба на другой с помощью парашюта.
Итак, молодая иммигрантка, попрощавшись с американскими родственниками, села в поезд. Позднее она редко вспоминала об этой поездке, длившейся два дня и две ночи, в которой ббльшую часть времени она провела, скрючившись в неудобной позе в сидячем вагоне. Достигнув Лос-Анджелеса, Айн направилась в центр города, к недорогому отелю Христианского союза женской молодежи. Во время оформления бумаг на проживание она призналась работавшему на ресепшене клерку, что приехала, чтобы связать свою жизнь с кинематографом. Тот порекомендовал обратиться в специальное женское общежитие, известное под названием «Клуб студии Голливуд» (Hollywood Studio Club), где обычно жили и работали девушки, ищущие работу в кино. (По другой версии, в этом дешевом общежитии никогда не было вакантных мест и Айн Рэнд туда устроил сам де Милль.)
И это действительно было самое подходящее для будущей писательницы место. Новый клуб студии был открыт всего за пару месяцев до ее приезда, в мае 1926 года. Вплоть до закрытия клуба в семидесятые годы это красивое трехэтажное здание с двориком и фонтаном с золотыми рыбками стало настоящим прибежищем для тысяч молодых девушек, приезжавших искать счастья в Голливуде. Многие из них, как, например, приехавшая туда в 1948 году Норма Джин Бейкер (Мэрилин Монро), действительно добивались ошеломляющего успеха; другие довольствовались маленькими ролями, третьи оставались в Лос-Анджелесе в качестве секретарш и горничных; некоторые же, увы, вынуждены были вернуться домой ни с чем.
Последний вариант, естественно, был для Айн Рэнд полностью исключен. О возвращении она даже не думала: она приехала сюда завоевать Америку! 3 сентября Айн официально зарегистрировалась в клубе, заплатив его директору Марджори Уильямс десять долларов за первую неделю проживания в комнате 318 с двухразовым питанием. Теперь она была окончательно готова покорять Голливуд! На следующий день, прихватив рекомендательное письмо, девушка отправилась в пригород Калвер-Сити, города-спутника Лос-Анджелеса, где находилась киностудия де Милля.
И тут в ее судьбу вмешался его величество случай. Она села не на тот автобус, вследствие чего потратила больше часа на поиски студии. Наконец-то найдя ее, Айн предъявила «очень приятной молодой девушке» рекомендательное письмо. Увы, никакого особенного эффекта оно не произвело, и предложение о работе не поступило. Разочарованная и подавленная, не зная, что ей теперь делать, Айн направилась к выходу. По дороге она заметила припаркованный невдалеке роскошный двухместный автомобиль. Вглядевшись в водителя, она обомлела: это был сам Сесил де Милль, знаменитый режиссер, владелец киностудии, о котором она столько писала и фото которого видела на обложках гламурных журналов! В течение какого-то времени Айн пытливо всматривалась в его лицо, но потом, понимая бестактность своего поведения, направилась к выходу, прочь от ореола славы, успеха и признания, окружавшего знаменитого режиссера. Однако удача, по всей видимости, не желала так просто расстаться с ней. Автомобиль подъехал к воротам — и остановился возле уходящей Айн. Улыбнувшись, де Милль спросил: «Почему вы смотрели на меня?» Запинаясь, с недовольством слыша свой сильный акцент, она сказала: «Я… я только что приехала из России, и я очень рада видеть вас». «Садитесь», — пригласил де Милль, открыв дверцу машины.
Не зная, куда они поедут, иммигрантка покорно села в автомобиль, который стал для нее каретой Золушки. По дороге Айн рассказала де Миллю, что хочет быть сценаристкой и что он — ее любимый режиссер
[36]. Вскоре они уже ехали по холмистой местности, где снимался фильм «Царь царей», посвященный евангельской истории распятия и воскресения Христа. Через мгновение автомобиль мчался по сконструированной для съемок улочке Иерусалима. Айн уже ничему не удивлялась: в этот миг, когда сбывались самые несбыточные мечты, ее уже ничто не могло изумить. Выйдя из машины, де Милль сказал, что для того, чтобы писать сценарии, ей необходимо понаблюдать, как делается кино. Он представил свою новую знакомую нескольким актерам и членам съемочной группы. Айн Рэнд вспоминала:
