Проект Санчеса «О насаждении наук и искусств в Российской империи» («Sur la culture des sciences et des beaux arts dans l’empire de Russie»)
[263] был написан в 1765 году для И. И. Бецкого, который был главным помощником Екатерины II в делах просвещения. При внимательном рассмотрении его текста выясняется, что это не просто предложения по реформированию Кадетского корпуса. Это – целостная программа переустройства российской системы образования и науки, предполагающая серьезные изменения в общественном устройстве России. Для осуществления этой программы автор считал необходимым создать в государстве пост министра образования и искусств. Для дворян он предлагал программу изучения «гражданских наук», необходимых для управления государством, для простолюдинов – «полезных наук», направленных на обеспечение жизнедеятельности государства и общества. На первый взгляд может показаться, что автор являлся сторонником жесткого сословного разграничения в образовании. На самом же деле Санчес, исходя из оценки реального состояния русского общества, предполагал поставить дело образования так, чтобы в будущем преодолеть сословные барьеры. Учить гражданским наукам (это в первую очередь мораль, право и экономика, а также логика, математика, физика, история, языки) простолюдинов, не обладающих в России правами собственности и свободы, тратить на это государственные средства абсолютно бесполезно. В этом можно убедиться, считал Санчес, на примере политики Петра I в области образования.
«Поскольку этот великий монарх управлял с помощью указов и благодаря своему удивительному уму и неподражаемой активности компенсировал твердые законы, он не создал никаких учреждений для образования дворян, где они могли бы совершенствоваться в науках управления государством. Такое поведение монарха соответствовало его правилам и его манере управления, он не признавал у своих подданных ни собственности, ни свободы: в таком случае образование было излишним и бесполезным»
[264]. Иными словами, деспотическое государство не испытывает необходимости в образованных чиновниках. Однако лишь такой необыкновенный монарх, как Петр Великий, мог благодаря своему гению достигнуть успехов в управлении государством. Если же такового монарха не найдется, государство может впасть в многочисленные «замешательства и беспокойства». Доктор Санчес, переживший в России эпоху дворцовых переворотов, не понаслышке знал об этих нежелательных «замешательствах».
Гораздо более стабильной, по мнению Санчеса, является монархия, которая управляется с помощью твердых законов («loix fixes»). Автор полагал, что именно в этом направлении движется Россия. Только в законной монархии есть смысл создавать университеты, академии, кадетские корпуса, где будут изучаться «гражданские науки». Только свободные люди могут с пользой изучать их, а в екатерининской России таковыми могут считаться только дворяне.
Что же касается простонародья, то его обучение «полезным наукам», считал Санчес, должно происходить за счет общества, а не за счет государства. Иначе было при Петре I, когда государству пришлось оплачивать потребность во врачах, механиках, архитекторах. «Если этот великий монарх хотел подготовить этих образованных специалистов, он должен был произвести бóльшие затраты (может быть, бесполезные), чем в случае приглашения их из-за границы, как он и делал. Полезные науки, если бы они были учреждены в то время, не произвели бы ни малейшей пользы ни империи, ни монарху, чья непостижимая активность не сочеталась с медленной подготовкой собственных специалистов в этих науках»
[265]. Согласно Санчесу, изучение выходцами из простонародья «полезных наук» станет эффективным и полезным при двух условиях: в случае отмены крепостного права и роста городов, которые смогут на свои средства содержать художников, врачей, механиков. Таким образом, науки должны распространяться по мере развития собственности и свободы. Это должно происходить медленно, в соответствии с ростом естественных потребностей общества.
Санчес также указывал на огромную пропасть, которая разделяет в России культурный уровень столицы и провинции. Он считал, что главные учебные заведения для народа должны находиться в Москве. Он писал о необходимости интеграции завоеванных прибалтийских провинций с Россией.
Для настоящего развития культуры бесполезно приглашать иностранцев в Россию, бесполезно посылать взрослых людей учиться за границу; надо, чтобы Россия, исходя из своих потребностей и общественных условий, сама занималась подготовкой своих подданных, как в «гражданских», так и в «полезных» науках.
Ж. Дюлак, изучивший неопубликованные записки Санчеса, показал, что оценка преобразовательской деятельности Петра I была обязательным элементом собственных проектов португальского доктора по «цивилизации» России
[266]. В частности, в записке «Некоторые средства, позволяющие связать приобретенные провинции с Российской империей» («Quelques moyens pour lier et attacher de plus en plus les provinces conquises à l’Empire de Russie», 1765) Санчес высказал замечания в связи с завоевательной политикой России, а также по поводу «колоний», основанных Петром Великим. В деятельности царя он видел некий поворот в завоевательной политике русских монархов: от завоеваний в целях ограбления и порабощения к завоеваниям ради укрепления собственного государства и приведения своих подданных в «гражданское состояние» («état civil»). Например, в завоеванной Прибалтике жители сохранили все свои права и привилегии, но при этом, как замечает Санчес, царь не смог обеспечить подлинной интеграции прибалтийских провинций в составе империи.
Введение царем подушной подати Санчес рассматривал как «первый шаг, сделанный правительством по пути введения в империи гражданской свободы и собственности»
[267]. Такая оценка может показаться странной, ибо отечественные историки традиционно оценивали этот шаг, привязавший крестьян к государству и армии, как их окончательное закрепощение
[268]. Тем не менее утверждение Санчеса имеет свою логику в том смысле, что в петровское время даже частновладельческие крестьяне были накрепко привязаны своими платежами к государству, которое оказалось – хотя бы на словах – заинтересованным в «бережении земледельцев»
[269].
Говоря о «колониях» Петра I, Санчес имел в виду не поселения иностранцев, а внутреннюю колонизацию: заселение русскими вновь завоеванных и пустующих окраинных земель. Автор записки «Некоторые средства…» одобрял меры петровского правительства по заселению и хозяйственному освоению Юга России, Слободской Украины, Дона, Нижнего Поволжья. Продолжая традицию XVII века, правительство строило здесь новые оборонительные линии, основывало крепости и города. К недостаткам этой деятельности Санчес, посещавший южные районы России, относил ее насильственный характер, когда земледельцев отрывали от насиженных мест, и невозможность наладить тесные связи между центром и окраинами страны. Правительство не смогло придать провинциям страны органическое единство, чтобы Россию превратить в «единый народ и единую нацию»
[270].
