В итоге следует согласиться с Ж. Дюлаком в том, что отношения Дидро с петербургскими академиками были лишены всякой симпатии и желания сблизиться с обеих сторон. Философ также не проявил стремления ближе познакомиться с русскими писателями и художниками. Сохранилось лишь предание о том, что Дидро «на обеде петербургских литераторов у графа
[330] Григорья Григорьевича Орлова говорил… через переводчика [Василию] Майкову, не знавшему никакого иностранного языка, что особенно его сочинения он желал бы прочитать, ибо они должны быть чисто творческие, без всякой примеси общих форм и понятий»
[331].
В письме к Е. Р. Дашковой Дидро писал: «Я не пренебрегаю никакими усилиями, чтобы учиться здесь; имеется два средства преуспеть в этом: первое состоит в том, чтобы всегда спрашивать у знающих людей, когда сам не знаешь; таким образом можно приблизиться к истине; второе средство – выбрасывать из головы всякую глупость, засевшую там»
[332]. Это стремление энциклопедиста глубже познать страну и избавиться от стереотипов ярче всего выразилось в составленных им опросных листах.
Серию из 24 вопросов сам философ зачитал во время своего визита 12 ноября в Академию наук. Большинство вопросов касались природных ресурсов Сибири; энциклопедист рассчитывал получить образцы некоторых минералов. Например: «Я хотел бы получить хороший образец каменных пород с гор, находящихся близ реки Олекмы и имеющих там клинообразную форму. И. Г. Гмелин говорит, что эти колонны доходят до 15 саженей высоты, занимая общую площадь до 7 верст»
[333]. Источником этого вопросника, как указывал сам автор, послужила работа И. Г. Гмелина «Путешествие по Сибири», с которой Дидро мог познакомиться во французском переводе. Подготовку ответов поручили академику Э. Г. Лаксману, профессору экономии и химии. Ответы, точнее «пояснения», Лаксмана были обсуждены на заседании академии 2 декабря 1773 года, а затем были представлены директору В. Орлову для передачи Дидро. Однако до философа они не дошли. Почему? Могут существовать разные ответы на этот вопрос. Может быть, потому что ответы содержали критику самих вопросов, которые «основаны на неправильных суждениях», и Орлов не решился передать их французскому гостю, которому благоволила императрица. А может быть, сама Екатерина запретила передавать сведения о минеральных ресурсах, которые считались государственной тайной
[334].
Наибольшую известность получили вопросы Дидро Екатерине II. Составленные в конце января 1774 года, они затрагивали широкий круг социально-экономических сюжетов и, что особенно важно, вызвали ответы императрицы. С. Я. Карп обнаружил в Прусском государственном тайном архиве в Берлине и опубликовал полный список этих давно известных историкам вопросов
[335]. Причем список этот почти в два раза длиннее, чем тот (основанный на автографе Екатерины II), которым до сих пор пользовались издатели и исследователи. Он касается многих отраслей промышленности, торговли, транспорта, финансов. Екатерина не могла дать ответов на некоторые «специальные» вопросы энциклопедиста и сама адресовала его к графу Эрнсту Иоганну Миниху – директору Канцелярии таможенных сборов, ставшему в 1774 году президентом Коммерц-коллегии. По ее словам, Миних «знает это как свои пять пальцев». Дидро не замедлил воспользоваться советом императрицы и, перегруппировав свои вопросы, отправил их Миниху с письмом 31 января
[336]. Философ интересовался объемом производства сельскохозяйственных продуктов, количественными показателями экспорта, демографическими сведениями (население империи в целом и ее крупнейших городов), заработной платой работников, доходами империи и т. д. Несмотря на личное знакомство с графом и высокое мнение о его «мудрости», ответов Дидро, по-видимому, не получил.
Вопросы Дидро, направленные на получение конкретной информации об экономике, социальном устройстве и природных богатствах России, были связаны с планами философа осуществить дополненное издание «Энциклопедии» (эти планы он вынашивал с 1767 года). Предлагая Екатерине издать на ее средства новую улучшенную версию «Энциклопедии», Дидро обещал закончить работу за шесть лет: «мы составим это произведение в свободном духе, мы восполним то, что было упущено, исправим статьи, которые были испорчены; устраним длинноты и, наоборот, расширим статьи, подвергшиеся сокращению; все ссылки будут тщательно выверены…»
[337] До конца пребывания Дидро в России Екатерина II обнадеживала его возможностью издать «русскую» «Энциклопедию»
[338].
Находясь в Петербурге, Дидро беседовал с русскими и французами, знакомился с мануфактурами, учебными заведениями русской столицы. Он живо интересовался реалиями русской жизни, но знакомство с Россией не перевернуло его прежних представлений. Как справедливо считает крупнейший знаток россики Дидро Ж. Дюлак, «ничто не указывает на то, что в это время в нем произошла внезапная и глубокая перемена мнения и отношения к России»
[339].
В начале своего пребывания в Петербурге Дидро бывал на придворных праздниках и балах, где он выделялся из толпы вельмож своим черным костюмом
[340]. Иногда он принимал приглашения придворных, но, «не созданный для придворной жизни», более общался с Нарышкиными, Бецким, Гриммом, Фальконе, Клером (Леклерком – в российской историографии). У него не сложилось отношений со светским Петербургом. Зимой Дидро часто болел, как сам полагал, из-за холода и невской воды; по причине недомогания он по 10–12 дней не выходил из дома. Его дочь позже писала: «Я убеждена, что это путешествие сократило его жизнь»
[341].
