Как отмечал Ф. М. Гримм, Дидро в Петербурге никого не «завоевал», кроме самой императрицы
[342]. Это «завоевание» было для него самым главным, в нем он видел исполнение своего долга и своей миссии философа при просвещенном монархе. Когда Дидро писал жене «я много работаю здесь»
[343], он, несомненно, имел в виду составление записок для императрицы. Дидро тщательно готовился к беседам с августейшей собеседницей, заранее писал «листочки», которые затем передал императрице. Так возник целый том «Философских, исторических и других записок разного содержания» («Mélanges philosophiques, historiques, etc.»). Как заметил Б. Бинош, этот «странный сборник» содержит размышления Дидро об искусстве управления, или, точнее, об искусстве цивилизации России
[344].
В «Записках» концепция цивилизации России представлена из тактических соображений в форме отдельных, разрозненных высказываний. Этот способ подачи материала был выбран специально, чтобы сделать возможным и эффективным диалог с императрицей в виде «фантазий», «мечтаний», вымышленных «речей». Дидро сознательно предстает в роли «наивного» философа
[345], но остается искренним и свободным в своих высказываниях. Не случайно Ф. М. Гримм писал, что в беседах с императрицей Дидро «ходил по краю пропасти»
[346]. Собеседник Екатерины поднимал такие «опасные» сюжеты, как ограничение абсолютной власти монарха представительными учреждениями, которым следует передать законодательные функции; порядок наследования власти и «перевороты», которые сотрясают государство; воспитание наследника престола; освобождение крестьян; необходимость внушения нации духа свободы и формирования «третьего сословия»; свобода предпринимательства; веротерпимость. Множество отрывков посвящено вопросам образования и воспитания. По сути дела речь шла о конкретизации и развитии того плана, основные положения которого философ уже наметил в «Политических фрагментах» 1772 года: освобождение крестьян, формирование «третьего сословия», воспитание духа свободы и предпринимательства, создание условий для подъема культуры и искусства на основе постепенного экономического роста. В беседах с Екатериной II философ развивал свой план за счет постановки проблем политического строя и образования. Эти важнейшие сюжеты Дидро перемежал с, казалось бы, второстепенными разговорами о театральных пьесах, об уроках анатомии, о разводе, о гипсовых слепках для Академии художеств и т. д. В «Записках» Дидро неоднократно использовал само понятие «цивилизация». Вполне ясным представляется и отношение Дидро к «цивилизаторам» России – от Петра I до Екатерины II.
Философ считал вполне приемлемым для России европейский опыт цивилизации. Он широко использовал исторический опыт Франции от Средневековья до современности, чтобы развить свой план цивилизации России. Этот план совмещал в себе общее и особенное в истории народов. Общность пути цивилизации, это, может быть, был один из тех моментов, который давал Дидро основания видеть в деятельности Петра I, который приблизил Россию к Европе, позитивный смысл. По его мнению, Россия при Петре сделала лишь первые шаги по пути реформирования. Россию Дидро сравнивает с «человеком сильным и диким», который только родился
[347].
Кроме того, Дидро не отрицал возможности политическими средствами способствовать этому естественному и долгому процессу, так сказать, ускорить его. Как заметил Б. Бинош,
без сомнения, цивилизация как естественный процесс происходит везде, где позволяют условия, но чтобы она происходила успешно, необходимо, чтобы она была запрограммированным процессом, чтобы существовало то, что Дидро называл «планом цивилизации»; одержать верх над природой можно только подчиняясь ей. И таким образом искусство управления становится искусством цивилизации
[348].
В «Записках» для Екатерины II, в вопросах, адресованных императрице, а также русским ученым и графу Миниху, раскрывается представление Дидро о русском обществе, о его политической системе, экономике и культуре, о «духе» нации. Речь идет о «новой» России, «преобразованной» Петром I. Уровень ее развития Дидро по-прежнему не был склонен преувеличивать, но возможность ее цивилизовать отнюдь не отрицал.
Думается, что не случайно Дидро поместил в начале своих «Записок» «Исторический очерк о представительных учреждениях». Он рассказал Екатерине II о том, что европейские страны естественным путем пришли к ограничению деспотизма монархов, создав выборные законодательные учреждения. Философ полагал, что путь цивилизации принципиально един для всех народов. Россия может совершить важный шаг к ликвидации деспотизма, если императрица сделает Уложенную комиссию постоянно действующей, поручит ей разрабатывать законы и разрешит избирателям на местах отзывать своих депутатов
[349]. Между тем Большая комиссия была распущена Екатериной еще в 1768 году, но частные комиссии продолжали существовать
[350], и Екатерина не сразу отказалась от самой возможности возобновления ее работы. Собеседник императрицы с завидным постоянством возвращался к вопросу о работе комиссии
[351]. «Отказ от законодательной власти является актом великодушия со стороны государя», – внушал он императрице
[352]. «Но первым долгом сделайте Комиссию постоянной», – не уставал повторять Дидро
[353].
Идея законности имела для представлений Дидро о цивилизации важнейшее значение. Философ считал, что медленное развитие общества может ускоряться «мудрыми законами и учреждениями». Он приветствовал попытку Екатерины II создать новый кодекс законов. Он призывал ее сделать народную волю главным источником закона, установить всеобщность законов, реальное равенство всех подданных перед законом
[354]. Он хотел надеяться, что Екатерина сможет осуществить эти идеи.
