Екатерина II смогла познакомиться с «Замечаниями на Наказ» уже после смерти автора, когда получила рукопись вместе с купленной ранее библиотекой Дидро. Она раздраженно писала М. Гримму 23 ноября 1785 года:
В каталоге библиотеки Дидро я нашла тетрадь, озаглавленную «Замечания на Наказ ее Императорского Величества депутатам для составления законов». Это настоящий детский лепет, в котором не сыщешь ни знания обстоятельств, ни благоразумия, ни предусмотрительности. Будь мой «Наказ» во вкусе Дидро, он перевернул бы Россию вверх дном. Я утверждаю, что мой «Наказ» не просто хорош, он превосходен и точно соответствует обстоятельствам, ибо на протяжении 18-ти лет своего существования не принес никакого зла. Более того, все добро, проистекшее с тех пор и почитавшееся таковым в целом свете, порождено принципами, установленными данным Наказом. Критика легка, тяжело искусство, вот что можно сказать, прочитав «Замечания» философа, которому на всю жизнь хватило благоразумия жить под покровительством
[424].
По всей вероятности, императрица приказала уничтожить эту рукопись. Однако при жизни Дидро не давал Екатерине II повода для открытого раздражения.
Возвратившись в Париж 21 октября 1774 года, Дидро в разговорах продолжал превозносить русскую императрицу и «чудеса» России. Как иронически писал живший в Париже швейцарский писатель и поклонник Руссо Ф.-Л. Эшерни (1733–1815), эпически преувеличенное воспевание добродетелей и великих качеств Екатерины, наводило его на мысль, что Дидро был бы прекрасным переводчиком Гомера. «Дидро был очень благодарен императрице за выказанную ему доброту; она сформировала фонд его бесед о России, его наблюдений и большого количества интересных анекдотов. Я их не привожу, поскольку возможно, что он их включил в какие-то неизвестные опубликованные или неизданные мемуары, которых я не знаю, так как я не читал всех сочинений Дидро»
[425]. Как видим, просветитель рассказывал своим знакомым о беседах с Екатериной и составленных по этому поводу записках.
Изучение русского языка Дидро не продолжил, а подаренные ему русские книги продал в Королевскую библиотеку. По словам А. Уилсона, «продажа этих книг была символом крушения его мечты о новом „русском“ издании Энциклопедии»
[426]. В бумагах фонда Вандель имеется неясное указание на то, что философ сжег какие-то свои записки о «русском путешествии»
[427]. Возможно, он не хотел, чтобы обнаружилось противоречие между похвалами императрице и критическими заметками по поводу русских реалий.
В своем окончательном виде мысли философа о цивилизации России были изложены в отрывках, написанных для третьего издания «Истории обеих Индий» Рейналя (1780). Над ними Дидро трудился с лета 1777-го до января 1780 года. По словам его дочери Анжелики де Вандель, эта работа отняла остаток сил у автора, чье здоровье угасало
[428]. В фонде Вандель сохранилась записка «О цивилизации России», опубликованная Дж. Годжи
[429]. Ее текст полностью вошел в третье издание книги Рейналя, о чем свидетельствуют и отметки на книгах, сделанные рукой дочери философа
[430].
Проследим за ходом итоговых рассуждений философа, оценивающего состояние России и перспективы ее цивилизации. Кажется, логично начать с отрывков, написанных для десятого тома. Автор прежде всего характеризовал объективные трудности на пути цивилизации России: суровый климат, препятствующий росту населения. Дидро еще раз отмечал, что два этих фактора взаимообусловлены и связаны с необходимостью иметь обширные территории, покрытые лесами (леса – источник дров для отопления). Зимой вынужденная праздность населения развивает в нем склонность к игре, к распутству, неумеренному употреблению крепких напитков. Огромная протяженность империи, различия народов в обычаях и языках препятствуют законодательной деятельности. Дидро обоснованно полагал, что центральная власть ослабевает по мере удаления от столицы, что открывает возможности для злоупотреблений чиновников, каждый из которых мог сказать: «Бог высоко, император далеко, а я здесь хозяин»
[431].
В России все население делится на два класса: хозяева и рабы, но цивилизация не может существовать без личной свободы. Между тем хозяева не согласны добровольно освободить рабов, а вчерашние рабы, внезапно получив свободу, становятся ленивыми и жестокими. Поэтому необходимо создать третье сословие. Его создание можно ускорить с помощью учреждения иностранных колоний. Однако для их существования нужно юридическое обеспечение, твердое соблюдение законов. Как можно добиться этого, когда в судах заседают только помещики, если везде господствуют круговая порука и продажность? «Спрашивается, может ли там существовать цивилизация без правосудия и как утвердить правосудие в подобной империи?» Отсутствие «третьего сословия» предопределило слабость городов, которые разбросаны по огромной территории. Особенно бросалось в глаза отсутствие дорог в России и дурное состояние тех, которые имеются. Состояние дорог, по мнению Дидро, свидетельствовало о развитии сообщения и являлось в конечном счете показателем уровня цивилизации: «Обойдите все страны на свете, и повсюду, где вы не найдете сообщения между городом и поселком, между поселком и деревней, между деревней и хутором, провозглашайте, что народ там варварский, и вы почти не ошибетесь…»
[432]
На первый взгляд, Россия может показаться страной религиозной терпимости. Однако это верно только в отношении Петербурга, хотя и здесь надо сделать исключение для иудаизма. Дидро пояснял: евреев «считали слишком ловкими и слишком лживыми в торговле, чтобы предоставить к их услугам народ, который не был достаточно опытным и готовым к тому, чтобы обезопасить себя в этом деле». Это объяснение явно восходит к ответу Екатерины II на один из вопросов Дидро. Императрица полагала, что допуск евреев в Россию «мог бы причинить большой вред нашим мелким торговцам, так как эти люди все захватывают в свои руки…»
[433]
