Помимо того, что было написано Дидро, «История обеих Индий» содержит еще ряд материалов о России, собранных и проанализированных Рейналем. Они касаются различных вопросов: торговли с Китаем, попыток найти прямой путь в Среднюю Азию и в Индию, торговли с Персией и Персидского похода 1722 года, населения, доходов и военных сил России. Иногда Рейналь даже несколько расходился с Дидро в своих суждениях. Например, говоря о крепостничестве как главной отличительной черте русского общества, он все-таки отмечал наличие «класса свободных людей» с оговоркой: «он настолько незаметный, что Европа долгое время не знала о его существовании»
[444]. Рейналь упоминал попытку Петра I превратить часть крепостных в буржуа, дав свободу крестьянам, имеющим солидный доход в 2500 ливров, но при условии, что их наследники будут выплачивать наследникам их хозяев то, что взималось с них до освобождения
[445]. Речь идет об указе от 7 ноября 1723 года, который разрешал записывать в посад крестьян, имеющих торг на сумму более 500 рублей, при условии обязательного платежа помещичьих доходов наравне с оставшимися в вотчине крестьянами
[446]. Автор считал, что хороших результатов эта попытка не принесла: «эти новые буржуа, не имея образования и моральных принципов, стали в большинстве торговцами, принося в свое новое состояние пороки, которые они усвоили в рабстве, и передавая их потомству. Современное поколение еще чувствует свое происхождение». Вместе с тем Рейналь в своем тексте развивал мысль о том, что Петр I «слепо предпочитал» Петербург Москве, питал слабость к городу, который он сам основал, а также о том, что строительство военного флота раньше, чем возник флот коммерческий, свидетельствует об искусственности реформ. Вслед за Альгаротти автор сравнивал насильственное введение искусств и литературы в России с выращиванием экзотических фруктов в теплицах: «Эти экзотические растения погибнут в стране, как гибнут завезенные издалека растения в нашей почве». Этот образ «экзотических растений» подхватил и Дидро в одном из писем к Фальконе
[447]. Таким образом, мы видим некую общность идей, касающихся России, в кругу авторов, близких к Дидро. Мысли о «тепличном», насильственном реформировании России, высказанные Альгаротти, нашли параллельное развитие в сочинениях Жокура, Рейналя, Дидро
[448]. Участие Дидро в «Истории обеих Индий», несомненно, придавало ей политическую остроту.
В третьем издании «Истории обеих Индий» Дидро дал законченное изложение своей концепции цивилизации применительно к России. Усвоив идеи историков и философов шотландской школы (У. Робертсон и др.) об этапах эволюции общества в зависимости от хозяйственной деятельности на пути к современной цивилизации, Дидро понимал цивилизацию как естественный постепенный процесс, не терпящий скачков. Он полагал, что культуру и цивилизацию следует «выращивать» на собственной почве, начиная с элементарного развития экономики. Обязательным условием создания цивилизованного общества для Дидро являлась свобода – экономическая и политическая.
Посвященные России страницы книги Рейналя не остались без внимания Екатерины II. В письме к М. Гримму от 6 июля 1782 года она писала о «напрасных декламациях аббата Рейналя против нас»
[449]. «История обеих Индий» и сформулированная в ней концепция цивилизации России была известна в России не только императрице; в частности, она оказала влияние на формирование радикальных идей А. Н. Радищева. При Александре I книга была издана в переводе Н. Г. Городчанинова, но разделы, касающиеся России, были опущены по цензурным соображениям
[450].
Глава 9
Дидро о Петре I
Применяя концепцию цивилизации к российским реалиям XVIII века, Дидро не мог обойти своим вниманием фигуру Петра I. Благодаря трудам Вольтера и спору последнего с Руссо царь-реформатор стал одним из главных героев века Просвещения. На рубеже 1750–1760-х годов Вольтер и Руссо представляли две полярные точки зрения на центральную фигуру российской истории XVIII века.
Некоторые исследователи полагали, что мнения остальных авторов той эпохи, писавших о русском царе, столь же полярно разделились: одни присоединились к апологетической точке зрения Вольтера, другие согласились с пессимизмом Руссо
[451]. Однако такой вывод упрощал реальную картину. Как верно заметила Кэролайн Уилбергер, современники знаменитых просветителей в дискуссии о Петре продемонстрировали «разнообразие перспектив, интерпретаций и суждений»
[452]. Собственный взгляд на реформатора России сложился и у Дидро.
Масштаб личности Петра I не раз побуждал исследователей задумываться об отношении к нему Д. Дидро. Еще Е. Ф. Шмурло находил у философа и его сотрудников по «Энциклопедии» начало «исторического» подхода к реформам, выразившегося в неприятии концепции «творца новой России» и в «мягкой» критике дел Петра
[453]. А. Лортолари разделял предположение о принадлежности Дидро «русских страниц» в «Истории обеих Индий» Рейналя. Поэтому, отмечая отдельные моменты восхищения философа «царем-кентавром», исследователь утверждал, что еще до поездки в Россию Дидро стал склоняться к скептическому мнению Руссо в отношении возможностей цивилизации России
[454].
