Как уже отмечалось, Дидро не видел пользы в завоевательной политике России. Образ Петра I как создателя огромной империи не привлекал Дидро ни в малейшей степени.
Любимое детище Петра I – Петербург не произвел на Дидро благоприятного впечатления. В своих беседах с императрицей Дидро не раз поднимал вопрос о переносе столицы из Петербурга в Москву. Екатерина объясняла выбор северной столицы волей Петра I, который не любил Москву, ибо его там не любили. Это соображение Дидро считал преходящим, потерявшим свою актуальность. Развивая идею, сформулированную еще в «Энциклопедии», философ считал Петербург искусственным созданием. Окраинное положение столицы, по его мнению, не может обеспечить нормального функционирования государства: «Столица на окраине империи словно животное, у которого сердце находится на кончике пальца или желудок на кончике большого пальца ноги»
[487].
Как видим, Дидро был очень далек от апологии цивилизации России, начатой Петром I, и от восхищения «законодателем России». Неординарность личности преобразователя, начатое им общее сближение России с Европой, политика в отношении церкви и основание учебных заведений – вот, пожалуй, и все, что привлекало Дидро в русском реформаторе. В целом же путь и методы, избранные Петром I, философ считал ошибочными, не ведущими к подлинной цивилизации. Как мы видели, Дидро разрабатывал свою концепцию цивилизации России во многом вопреки реальному опыту ее модернизации в XVIII веке. Вместе с тем его взгляды на Россию не были пессимистическими и могли служить основой как реформаторских проектов, так и исторических построений. Живая мысль Дидро оказала существенное влияние на размышления современников и потомков об исторических путях народов и государств. В России линию Дидро в оценке и критике петровских реформ продолжат А. В. Нарышкин, А. Н. Радищев, М. М. Сперанский, Н. М. Карамзин.
Глава 10
Дени Дидро и иностранные колонии на Волге
Экономическая политика просвещенного абсолютизма включала поощрение внутренней колонизации малонаселенных земель в разных странах Европы: Испании, Пруссии, России. В Российской империи при Екатерине II иностранные колонисты селились под Петербургом, в Новороссии, в Поволжье. Наибольший размах эти меры приобрели на берегах Волги, где на огромном пространстве в 200 кв. верст было расселено более 23 тыс. человек из 22 государств
[488]. Устройство иностранных колоний в Саратовском Поволжье в 60-е годы XVIII века вызвало живой интерес европейских просветителей. Самым заинтересованным в этой теме показал себя Дени Дидро, что уже не раз отмечалось исследователями
[489].
В третьем томе «Энциклопедии» Дидро (1753) содержится статья «Колония»
[490] (автор – Франсуа Верон Дюверже де Форбонне), где дано такое определение: «…под этим словом понимают перемещение народа или его части из одной страны в другую». Как видим, дефиниция носит самый общий характер. Миграции, приводившие к образованию колоний на протяжении всей истории человечества – от расселения людей после библейского потопа до образования Североамериканских колоний, – разделены здесь на шесть классов. Колонии, которые позднее появятся в России, не подходили под эту классификацию; их феномен требовал нового осмысления.
Между тем, мысль о пользе поселения выходцев из европейских стран на слабозаселенных просторах России зародилась еще в петровское время. Эту идею разделяло и русское правительство
[491]. Предшественник просветителей Фонтенель в своем «Похвальном слове царю Петру I» писал о цивилизующей деятельности пленных шведов в Сибири: «Они стали чем-то вроде колонии, которая цивилизовала прежних жителей»
[492]. Итальянский просветитель Франческо Альгаротти, побывавший в России в 1739 году, советовал заселять пустующие земли Южной Украины татарами, а также греками: «Как только населения станет больше, можно было бы подумать об усовершенствовании земледелия – ведь земли здесь таковы, что труды пахарей должны окупаться сторицей, – и завести тут же многочисленные стада овец: тогда не будет нужды в иностранных шерстяных тканях для обмундирования русского войска»
[493]. Этот совет повторил Г.-Т. Рейналь в своей «Истории обеих Индий» (1774), но писал уже не о греках и татарах, а о выходцах из Молдавии и Валахии, которые исповедуют православие и рассматривают Россию как наследницу Византийской империи
[494]. Друг Вольтера Рене Луи д’Аржансон в «Размышлениях о древнем и современном управлении Францией» утверждал:
Петр помог России выйти из состояния варварства и достичь ранга европейской державы. Однако сегодня для России было бы ошибкой продолжать захватнические войны для подтверждения своих амбиций. Во внешней политике России нужны дружба и содействие иностранцев. Нужны новые законы, нужно побуждать жителей к искусству и роскоши. Надо привлекать иностранцев в страну, не для того, чтобы увеличить количество жителей, но для того, чтобы прививать учтивые манеры и хороший вкус
[495].
