Содержание этого небольшого раздела свидетельствует о том, что Дидро разделял взгляды на состояние саратовских колоний и перспективы их развития, изложенные в записке «Размышления о колониях, учрежденных в Саратове» («Réflexions sur les colonies établies à Saratoff»)
[514]. В ней констатировалось плачевное состояние, в котором оказались колонии в конце первого десятилетия своего существования. Причину такого положения автор записки видел не в природных условиях Поволжья, которые он оценивает как благоприятные, отмечая «чудеса дикой природы в саратовских степях и на берегах Волги», хотя, по его словам, засухи представляют здесь угрозу для урожая. Высоко оценивал автор и человеческий потенциал колоний: большинство среди колонистов «составляют земледельцы, многие – сельские ремесленники, которые наполовину рабочие, а наполовину крестьяне, остальные – фабриканты. Все эти люди принесли с собой какой-нибудь европейский талант, со всеми нуждами и потребностями цивилизованных наций. Значит, они принесли с собой также всю активность, которая порождает эти потребности, в степени, соответствующей их национальному характеру». Причины слабости колоний, по его мнению, кроются в неразвитости рынка сбыта, нехватке свободных рабочих рук, отсутствии денежных средств и кредита.
Экономическую жизнь колоний, по мнению автора, могло бы оживить заведение простых производств:
…можно рассчитывать на результаты от стрижки шерсти, от доения рогатого скота, молоко которого, преобразованное в масло и сыр, можно перевозить на большие расстояния, тем более что транспорт в России не очень разорительный, а съестные припасы достаточно дороги. Производство шерсти имеет также то преимущество, что оно занимает прядением женщин вплоть до маленьких девочек в течение шести месяцев, пока длится зима в Саратове. Труд женщин доставлял бы занятие мужчинам во время мертвого сезона: изготовление сукон из пряденой шерсти.
Наконец, табак «там удается, как в Вирджинии».
Канцелярия может выдать бедствующим колониям денежные подачки, что лишь увеличивает их долги, но неспособна создать условия для их экономического процветания. Автор видел выход в том, чтобы освободить колонии от жесткой государственной опеки и объединить их с Сиротским (Воспитательным) домом, который содержался бы за счет колоний и обеспечивал бы их рабочей силой. Этот шаг мог бы привести к важным социальным последствиям:
Единственное средство сделать колонии прибыльными – это предоставить их самим себе, внедрить их, так сказать, в Сиротский дом. Пусть это хорошо направляемое намерение сформирует столь необходимое третье сословие. Пусть колонии, обеспечивая себе таким образом единственное покровительство, которое подходит к их сегодняшнему состоянию, обеспечат в то же время надежное существование и занятие каждому сироте в настоящее время и в будущем. Пусть эти плодородные и огромные территории, которые еще ждут возделывания, чтобы произвести все виды плодов, будут приносить пользу с помощью сирот, которые захотят присоединиться по своему выбору к третьему сословию.
Пусть полезные ремесла и необходимые искусства будут плодотворно развиваться ремесленниками, которыми сегодня перегружены колонии. Пусть они будут совершенствоваться, надеясь на прибыль. Пусть, наконец, сироты, которых разместят среди ремесленников, под присмотром некоторых доверенных лиц тем лучше преуспеют в обучении этим ремеслам, что им предоставят время и полную свободу выбора тех специальностей, которые лучше подходят каждому в соответствии с его вкусом и талантом.
Таким образом, через шесть или семь лет, кроме выгод от фабрик, устроенных в колониях, последует та польза, что сироты, которые будут управляться сами и развивать искусства и ремесла, которым они научатся, смогут расселиться по своему вкусу и интересу во всех городах империи, где будут необходимы их таланты, и будут простым и естественным путем порождать и взращивать все искусства и ремесла, в которых нуждается Россия
[515].
Как видим, автор «Размышлений» развивал мысли, близкие к тем, что высказывал Дидро в беседах с императрицей: о пользе выращивания в саратовских степях табака и о приписке к колониям питомцев Воспитательного дома. Автор выступал сторонником личной свободы и свободы предпринимательства, противником административного диктата. В полном соответствии с взглядами Дидро главной целью успешной колонизации называется формирование «третьего сословия» и процветание ремесел и искусств, то есть цивилизация России.
Неясным остается вопрос, кто был автором этой записки. Роджер Бартлетт, впервые опубликовавший ее, полагал, что автором был директор одной из частных вызывательских колоний
[516] Франсуа Пьер Пикте (1728–1798) – один из корреспондентов Вольтера, личность достаточно известная
[517]. Прекрасное знание положения дел в саратовских колониях, явная симпатия к директорам вызывательских колоний (Пикте был одним из них), склонность к составлению экономических проектов – свидетельствуют в пользу его авторства. Дидро не стал называть имя автора записки, возможно, по той причине, что Пикте попал под суд за контрабанду и находился в немилости у Екатерины II. Жорж Дюлак оспорил гипотезу Бартлетта об авторстве Пикте на том основании, что последний был швейцарцем, а Дидро, рекомендуя записку императрице, называл автора «французом». Его сомнения усугубляет то обстоятельство, что Пикте, служивший в свое время секретарем императрицы по переписке, писал на безукоризненном французском языке и не мог допустить тех довольно грубых ошибок, которые Дидро пришлось исправлять в рукописи. В свою очередь, Дюлак предположил, что автором был некий капитан Пьер Дидье – француз, сопровождавший колонистов на место их поселения
[518]. В Российском государственном архиве древних актов сохранились рапорты Санкт-Петербургского второго батальона капитана Петра Дидье (на русском языке)
[519], в которых подробно повествуется о трудном путешествии 28 семей французов из Петербурга в Саратов в августе 1772 – январе 1773 года. Будущие колонисты передвигались водным путем от Петербурга до Казани, а далее на подводах по зимнему пути. В дороге многие из них страдали от болезней и умирали. Документы этого дела свидетельствуют о том, что капитан Дидье находился в Саратове с 21 по 24 января и едва ли мог за это время вникнуть в положение Саратовских колоний, что ставит под сомнение и принадлежность ему «Размышлений о колониях, учрежденных в Саратове».
