Значительная работа была затем проделана Делейром в сочинении под названием «Картина Европы» («Tableau de l’Europe», 1774), которое задумывалось как дополнение ко второму изданию популярной среди читателей «Истории обеих Индий» Рейналя
[545]. То есть Делейр одновременно с Дидро выступал в роли сотрудника аббата Рейналя. По словам Ф. Вентури, Европа представлялась автору огромной ареной, на которой происходит борьба деспотизма и свободы
[546]. При этом каждая страна характеризуется с точки зрения ее социально-политических проблем. Россия выступает как один из бастионов деспотизма. Однако Делейра интересовали не только политические вопросы: он пытался выявить и некие общие линии экономического развития, сформулировать свою программу цивилизации.
В духе физиократов автор рассуждал о первичности сельскохозяйственного производства, о необходимости достижения определенного его уровня, чтобы в обществе появились коммерция и индустрия, а также искусства. Однако этот почти «дидеротовский» пассаж сменялся вполне «вольтеровским» рассуждением о том, что удобнее перенести искусства из других стран, чем ждать, пока они созреют на протяжении веков. Делейр приводил многочисленные примеры культурных заимствований, начиная с крестовых походов и кончая изгнанием протестантов из Франции. Он оставался верен идеям просветительского космополитизма, утверждая, что искусства по своей природе космополитичны: они ищут свободы и убегают от порабощения. «Искусный художник может работать во всех странах мира»
[547]. Впрочем, естественное, соразмерное развитие всех отраслей производства и обмена все-таки представлялось автору залогом стабильности и процветания общества: «Но когда земледельческий народ соединяет промышленность с собственностью, культуру производства с культурой переработки, в нем самом имеются все возможности существования и сохранения, все предпосылки его величия и процветания. Это народ, который может желать всего, что захочет, и хотеть всего, что может»
[548]. Вслед за Монтескье и Юмом Делейр уделял большое внимание вопросу влияния климата на развитие культуры. По его мнению, истинная цивилизация может развиваться только в зоне умеренного климата. Именно суровый климат препятствует цивилизации России: «Петр Великий напрасно искал в наиболее цивилизованных странах Европы все искусства, которые могли бы привить культуру: за пятьдесят лет ни один из этих ростков не пустил корней посреди льдов России. Все художники там иностранцы, они скоро умрут со своими талантами и своей работой, если захотят там оставаться»
[549]. Едва ли Дидро мог разделить столь прямолинейное суждение о влиянии климата на цивилизацию России, но философ вполне разделял общую оценку состояния русской культуры, содержащуюся в этом высказывании Делейра.
Говоря о факторах, влияющих в ту или иную сторону на экономический прогресс страны, Делейр называл геополитическую ситуацию, форму правления, национальный характер. Наконец, он упоминал о вреде, который наносят экономике войны и милитаризм, пожирающие значительную часть населения. Если бы руки этих людей были заняты мирным трудом, утверждает энциклопедист, «пустыни России были бы обработаны»
[550]. В развитии сельского хозяйства Делейр видел едва ли не единственно возможный путь постепенной цивилизации России.
Как видим, теоретические рассуждения А. Делейра более эклектичны, чем построения Дидро, опубликованные в том же издании «Истории обеих Индий». Вместе с тем нельзя не заметить и определенной переклички в рассуждениях Делейра и Дидро о цивилизации России. Во всяком случае, русский опыт цивилизации, осуществленной Петром I, также виделся Делейру негативным.
Среди авторов, близких к Дидро, исследователи называют Жана-Николя Деменье (Jean-Nicolas Desmeuniers [Démeunier], 1751–1814), в будущем знаменитого члена Учредительного собрания 1789 года, одного из основоположников социальной антропологии во Франции
[551]. Молодой литератор, как и Дидро, в 1770-е годы проявлял интерес к трудам Юма и шотландских просветителей, уделял серьезное внимание проблемам общественного развития и цивилизации
[552]. В его ранней работе «Дух обычаев и нравов различных народов» («L’Esprit des usages et des coutumes des différents peoples») уже содержались страницы с осуждением крепостного состояния крестьян в России. Со ссылкой на Юма он писал о тяжелых экономических и моральных последствиях русского «рабства»
[553].
Развернутую картину развития России в XVIII веке Деменье представил в переводе книги Д. Уильямса «История правительств Севера» («Histoire des gouvernements du Nord»). Часть, посвященная России, была написана Деменье самостоятельно
[554]. В заключение описания правления Петра I Деменье по традиции приводил вольтеровскую оценку царя:
Он преодолевал природу во всем: в своих подданных, в себе самом, на земле и на воде; но он ее преодолевал в целях улучшения. Искусства, которые он пересаживал собственными руками в области, большинство которых до того были дикими, расцветая, стали свидетельством его гения и обессмертили его память; они сегодня кажутся уроженцами тех самых мест, куда он их принес. Законы, цивилизация, политика, военная дисциплина, коммерция, промышленность, науки, изящные искусства – все усовершенствовалось согласно его видам…
[555]
Заметим, что это та самая оценка, от которой отталкивался Дидро в своих размышлениях о цивилизации России. Молодой автор, как и Дидро, подвергал критике вольтеровскую теорию трансплантации культуры. Не отрицая положительного значения деятельности Петра I в целом, Деменье подробно анализировал политические ошибки Петра. Царь усилил деспотизм верховной власти в России. Сам-то он думал о благе подданных, но надо было подумать о своих преемниках, которые могут быть менее мудрыми и усердными и могут иначе использовать неограниченную власть. Как мы видели, Дидро также считал, что нельзя все время уповать на мудрых монархов-реформаторов, необходимо создавать политические и экономические условия для проведения реформ. Деменье рассматривал историю «правительств», поэтому у него на первом плане именно политические, а не экономические условия. Хотя и о последних он, как мы увидим, не забывал.
