Таким образом, идеи Дидро обозначили целое направление в понимании пути цивилизации России. Мыслителей и историков этого круга объединяло стремление к более полному познанию реалий русской жизни, внимание к социально-экономической проблематике. Они осуждали попытки выдавать желаемое за действительное и подгонять факты под концепции. Идея органического, естественного вызревания цивилизованного общества лежала в основе этого нового подхода. При этом признавалось универсальное значение европейского исторического опыта.
В целом благожелательное отношение к России не мешало рассмотренным выше авторам видеть в жизни «новой» России значительные пережитки «варварства», а также критиковать неверный путь цивилизации, инициированный Петром I. Они предлагали свой путь, основанный на сочетании понимания естественного характера развития общества и искусства управления им. Давая более или менее развернутую характеристику реформам Петра I, авторы, близкие к Дидро, оценивали их критически, но достаточно адекватно, избегая крайностей, свойственных концепциям Вольтера и Руссо.
Достоин внимания тот факт, что к числу знакомых Дидро принадлежали два самых известных французских историка России конца XVIII века – П.-Ш. Левек и Н.-Г. Леклерк. Оба они были приглашены в Россию по рекомендации философа и служили в Кадетском корпусе в Петербурге. Леклерк (Клер) был адресатом писем Дидро и одним из его петербургских собеседников. Встречи Дидро с Левеком в Петербурге можно лишь предположить с большой долей вероятности, но именно он является автором одной из лучших «Историй» России, вышедших из-под пера французского автора.
Пьер-Шарль Левек (1736–1812) был профессиональным историком и оригинальным мыслителем
[563]. Его пятитомная «Российская история» («Histoire de Russie») вышла в Париже в 1782 году. Два последних тома почти целиком посвящены истории России XVIII века. Рассматривая этот материал через призму «русских» сочинений Дидро, нетрудно найти схожие подходы и суждения.
Как и Дидро, Левек отверг вольтеровскую формулу Петра I – «творца новой нации». Идея органического развития также была близка автору «Российской истории», но она была развита Левеком несколько иначе, чем у Дидро, скорее как продолжение высказанной в «Энциклопедии» мысли о преемственности древней и преобразованной Петром России. Европеизация России, ее путь к просвещению представлялись автору естественным продолжением процесса, начавшегося в XVII веке. «Удивленные успехами русских говорят, что они были цивилизованы Петром I; я бы скорее сказал, что он указал им дорогу и что они пошли по ней сами, несмотря на правление этого монарха»
[564]. Последняя фраза свидетельствует о том, что Левек невысоко оценивал роль Петра I как цивилизатора России и даже рассматривал его как препятствие на пути подлинной цивилизации страны. Историк высказывал парадоксальную мысль: «…возможно, если бы Петр не правил, русские были бы сегодня тем, что они есть, и, может быть, даже лучше, чем они есть, если только непредвиденные препятствия их не остановили бы»
[565]. Левек, как и большинство просветителей, находил путь европеизации универсальным, поэтому он считал, что Петр указал верную дорогу России. Однако методы цивилизации, избранные царем, казались историку порочными.
Вместо того чтобы создавать базовые условия для прогрессивного развития русского общества, Петр I избрал путь поверхностного заимствования и подражания. Царь не понял, что в основе процветания европейских стран лежит свобода. Желая, чтобы русские были похожи на свободных людей, он еще более усилил их рабство
[566].
Левек не отрицал пользы культурных связей между народами, но бездумное заимствование и насильственное введение западных образцов он не одобрял. Всякое новшество должно быть, по его мнению, «результатом времени, поощрения, собственности, примера, но не насилия»
[567]. Как видим, Левек демонстрировал сходное с Дидро понимание сущности и методов цивилизации.
В целом взгляд Левека на перспективы цивилизации России был более оптимистическим, чем у Дидро. Вера в талант и способности русского народа, знакомство с русскими художниками, музыкантами, учеными, поэтами отличали этого автора от многих его западноевропейских коллег. Однако на пути России к прогрессу Левек видел те же два основных препятствия: деспотизм верховной власти и крепостное состояние крестьян и, как следствие, – отсутствие «третьего сословия». «Я вижу повсюду наибольшее количество ученых и литераторов, вышедших из третьего сословия, и часто – из бедности. ‹…› Третье сословие почти отсутствует в России. Благородный поступает на службу или остается в своих владениях; купец воспитывает своего сына для торговли; остальные – прикреплены к земле»
[568]. По мнению французского историка, если русские окажутся в благоприятных условиях, успехи наук и искусства не заставят себя ждать: «Они догонят или превзойдут своей промышленностью свободные народы, если когда-либо обретут свободу»
[569].
Как и Дидро, Левек считал, что монарх может своей властью способствовать созданию условий, необходимых для цивилизации народа. Петр I мог бы обратить свой деспотизм на пользу общества, принудив вельмож освободить их крестьян. Он же, напротив, «сковал народ оковами, вводя новый способ взимания податей»
[570]. Как и Дидро, Левек видел в законодательстве один из возможных рычагов цивилизации. Однако Петр I не являлся для него идеалом законодателя. Более того, Левек настойчиво опровергал созданную Вольтером славу Петра как создателя кодекса законов, который, по мнению историка, «никогда не существовал».
Знание истории петровского времени побуждало Левека оспаривать и некоторые другие распространенные оценки. Например, словно бы в ответ Дидро и физиократам, упрекавшим царя в невнимании к земледелию, Левек писал о стабильном состоянии земледелия в петровское время, которое обеспечивало не только потребности страны в зерне и водке, но и позволяло экспортировать часть зерна за границу
[571].
