Власть, ослабляющаяся по мере удаления от центра, может ли она заставить подчиняться подданных за тысячу лье от того места, откуда выходят законы? Если бы мне ответили, что это возможно сделать с помощью агентов правительства, я бы возразил словами одного из этих болтливых чиновников, который открыл то, что происходит в глубине души всех остальных: «Бог высоко, император далеко, а я здесь хозяин».
Империя, будучи разделена на два класса людей – хозяев и рабов, как сможет сблизить столь противоположные интересы? Никогда тираны не согласятся добровольно на ослабление рабства, и чтобы их привести к такому положению дел, надо их уничтожить. Однако, преодолев это препятствие, как поднять от отупления рабства к чувству свободы и собственного достоинства народы, которые столь различны, которые становятся бессильными и свирепыми, когда разбиваются цепи рабства? Эти трудности, без сомнения, породят идею создания третьего сословия. Но какими средствами? Если эти средства найдутся, сколько потребуется веков, чтобы обрести чувствительный эффект?
Ожидая формирования третьего сословия, которое можно ускорить, может быть, с помощью колонистов, вызванных из свободных стран Европы, нужно обеспечить полную безопасность личности и собственности. Однако найдется ли она в стране, где в судах заседают только господа; где все магистраты взаимно потворствуют друг другу? где против них и против их ставленников нет никакого преследования, которое обещало бы местным жителям и иностранцам удовлетворение за нанесенный ущерб? где продажность определяет приговоры во всякого рода спорах? Спрашивается, может ли там существовать цивилизация без правосудия и как утвердить правосудие в подобной империи?
Города там разбросаны по огромной территории. Дорог нет совсем, а те, которые можно было бы построить, пришли бы вскоре в упадок из-за климата. Повсюду царит запустение, поскольку снежная зима прекращает всякое сообщение. Обойдите все страны на свете, и повсюду, где вы не найдете сообщения между городом и поселком, между поселком и деревней, между деревней и хутором, провозглашайте, что народ там варварский, и вы почти не ошибетесь. При таком положении дел, не было ли наибольшим счастьем для громадной страны ее расчленение в результате некоего переворота и разделение на несколько маленьких смежных суверенных территорий, откуда введенный в одной из них порядок мог бы распространиться и в другие? Если очень трудно хорошо управлять большой цивилизованной империей, то насколько же труднее цивилизовать большую варварскую империю?
Терпимость – это правда – существует в Петербурге, причем почти без ограничений. Иудаизм является единственным исключением. Его приверженцев считали слишком ловкими и слишком лживыми в торговле, чтобы предоставить к их услугам народ, который не был достаточно опытным и готовым к тому, чтобы обезопасить себя в этом деле. Эта терпимость была бы важной вехой на пути цивилизации, если бы в остальной империи народы не коснели в самых грубых суевериях; если бы их суеверия не возбуждались бы многочисленным духовенством, погруженным в распутство и в невежество, что не влияет на уважение к нему. Как цивилизовать страну без участия священников, которые неизбежно становятся вредными, если они бесполезны?
Высокое мнение, которое по примеру китайцев русские имеют о себе, – это новое препятствие на пути их реформирования. Они простодушно считают себя самым рассудительным народом на земле и находят подтверждение этой глупой гордости со стороны тех соотечественников, которые посетили другие европейские страны. Эти путешественники привозят с собой на родину предубеждение о своем превосходстве (иногда притворное) и не обогащаются ничем, кроме пороков, которыми они заражаются в различных странах, куда приводит их случай. Так, некий иностранный наблюдатель, объехавший большую часть империи, говорил, что «Россия сгнила, прежде чем созрела».
Прежде всего, следует указать на трудности, которые природа и привычки упрямо противопоставляют цивилизации России. Рассмотрим теперь предполагаемые средства ее достижения.
Нельзя сомневаться в том, что Екатерина очень хорошо почувствовала, что свобода является единственным источником народного счастья. Между тем отказалась ли она в действительности от деспотической власти? Внимательно читая ее инструкции депутатам империи, которым, по-видимому, поручено совершенствование законов, можно ли в ней увидеть нечто большее, чем желание изменить названия и называться монархом, а не деспотом, называть свои народы подданными, а не рабами? Русские при всей их слепоте долго ли будут принимать слово за дело и зарядится ли их характер благодаря этой комедии той энергией, которую предлагают ему придать?
Монарх, каким бы ни был его талант, редко сам производит важные перемены и еще реже придает им стабильность. Ему необходима помощь, а Россия может ее предоставить только для войн. Солдат там стойкий, нетребовательный, выносливый. Рабство, внушившее ему презрение к жизни, соединилось с суеверием, которое ему внушило презрение к смерти. Он убежден, что несколько совершенных злодеяний вознесут его душу с поля битвы на небо. Однако военные, если защищают провинции, не цивилизуют их. Напрасно искать вокруг Екатерины государственных деятелей – мы их не найдем. Удивительно то, что она сделала одна, но когда ее не будет, кто ее заменит?
Эта монархиня воспитывает в [Воспитательных] домах, которые сама основала, детей обоих полов в духе свободы. Без сомнения, оттуда выйдет поколение, которое будет отличаться от современного. Однако имеют ли солидное основание эти учреждения? Они содержат себя сами или существуют за счет помощи, которая им беспрестанно оказывается? Если нынешнее царствование было свидетелем их рождения, не увидит ли будущее царствование их упадок? Приятны ли они вельможам? Климат, который все определяет, не одержит ли он постепенно победу над добрыми принципами? Коррупция пощадит ли это нежное юношество, затерянное в пространствах империи и атакованное со всех сторон примерами дурных нравов?
В столице можно увидеть разного рода академии и иностранцев, которые их наполняют. Не являются ли эти учреждения бесполезными и разорительными в стране, где не слышали об ученых, где совсем нет занятий для художников? Для того чтобы таланты и знания могли процветать, надо им быть местными уроженцами, результатом изобилующего населения.
Когда это население достигнет такой степени роста в стране, где раб, чтобы утешиться в своем тяжелом положении, и правда, должен производить как можно больше детей, но мало заботиться о сохранении их жизни?
Все те, кто был принят и выращен в недавно основанном доме для детей-подкидышей, навсегда выходят из рабского состояния. Их потомки не окажутся вновь в цепях; подобно тому как в Испании имеются новые и старые христиане, в России будут старые и новые свободные. Однако результат этого нововведения может быть лишь пропорциональным длительности существования этих учреждений, но можно ли рассчитывать на долговременные учреждения там, где не обеспечено даже неукоснительное наследование престола, где естественное непостоянство порабощенного народа ведет к частым и внезапным переворотам? Если в иных из этих заговоров состоят лишь войска, как в Турции, если они изолированы, глухое брожение и общее озлобление их объединяет.
