Мы стали искать характерные признаки бутылочных горлышек в индийских группировках – и нашли их: у членов каждой группы обнаружились одинаковые длинные фрагменты последовательностей ДНК. Присутствие подобных длинных фрагментов можно объяснить, только если два индивида унаследовали данный фрагмент от одного и того же носителя, жившего в интервале последних нескольких тысяч лет. А если посмотреть на среднюю длину общих фрагментов, то можно оценить поточнее, когда жил этот предок-носитель, потому что фрагменты дробятся во время рекомбинации хромосом с известной и относительно постоянной скоростью в пересчете на поколение.
Полученные данные по генетике обрисовали очень ясную картину. Примерно треть индийских групп прошли через бутылочные горлышки столь же жесткие, как у амишей или ашкеназов. Позже мы подтвердили это заключение на большом материале, собранном в ходе совместных работ с Тхангараджем, – в результате у нас имелись образцы по 250 джати со всей Индии38.
Многие бутылочные горлышки индийских групп оказались исключительно древними. Одно из таких выявлено в южном штате Андхра-Прадеш у касты комати, насчитывающей около 5 миллионов человек; эта каста среднего ранга, относимая к вайшья. Датировки бутылочного горлышка, которые мы получили для этой касты из оценок среднего размера общих для касты фрагментов, дали сроки от 3 до 2 тысяч лет назад.
Эти датировки поразительны: они означают, что после прохождения бутылочного горлышка предки современных комати в течение всех этих тысячелетий соблюдали строгую эндогамию, не допуская сколько-нибудь значительной примеси других групп. Даже однопроцентная посторонняя примесь в каждой генерации затерла бы сигнал бутылочного горлышка. При этом у предков комати не было никакой географической изоляции. Они жили бок о бок с другими группами в густонаселенной области Индии. Однако, несмотря на тесное соседство, они с помощью жесткой эндогамии и правил групповой самоидентификации ухитрялись из поколения в поколение поддерживать социальную и культурную изоляцию.
Комати в этом смысле не уникальны. У трети всех изученных джати картина примерно такая же, так что в Индии тысячи групп существовали сходным образом. Наверное, мы даже недооценили ту долю индийского общества, где с очень давнего времени практикуется эндогамия. Ведь чтобы выявился сигнал бутылочного горлышка, у группы должно быть небольшое число основателей. Потому что если число родоначальников велико, то даже со строгой эндогамией мы этот сигнал с помощью статистики не поймаем. Никакого влияния колониализма изобретать не потребовалось – институт эндогамии, встроенный в индийскую кастовую систему, играл исключительно важную роль не только в современном мире, но и на протяжении тысячелетий.
Вся эта “индийская эпопея” оказала на меня огромное влияние. Когда я только начинал работать с индийскими материалами, я смотрел на них глазами ашкеназа, члена одной из древних каст Западной Евразии. Мне всегда было чуточку неловко из-за своего еврейства, но я не очень понимал, с чего бы это. По мере продвижения индийских исследований это понимание становилось все яснее. Мне никуда не деться от того, что я еврей. Я вырос в семье, где главным приоритетом была открытость всему миру, но мои родители были воспитаны среди людей, бежавших из Европы от репрессий, что заставляло их держаться своей религиозной и этнической индивидуальности. Дома в нашей семье соблюдались правила кашрута (еврейской диеты) – думаю, отчасти из-за того, что родители надеялись таким образом создать более комфортные условия жизни для своих родителей, – девять лет я ходил в еврейскую школу и много летних каникул провел в Иерусалиме. Я перенял от своих родителей, бабушек и дедушек, двоюродных братьев и сестер сильное ощущение инакости – чувство, что наша группа особенная, – а вместе с ним и понимание, что я очень всех подведу, если женюсь на нееврейке (я знаю, что и мои братья и сестры испытывали то же самое). Понятно, что мое опасение расстроить свою семью не идет ни в какое сравнение со стыдом, гонениями и жестокостью, какие ожидают индуса, взявшего брачного партнера не из своих. Со своей собственной “еврейской” позиции я глубоко сопереживал всем Ромео и Джульеттам, чья любовь на протяжении тысячелетий индийской истории перечеркивалась кастовыми правилами. Еврейское прошлое помогло мне понять даже не головой, а всем своим существом, как этот институт мог успешно поддерживаться столь долгое время.
Наши исследования показали, что генетические различия между индийскими джати во многих случаях не надуманные, а самые настоящие, и все благодаря долгой истории эндогамных отношений на территории Индии. Когда мы вспоминаем Индию, первое, что приходит на ум, – это ее гигантская популяция, более 1,3 миллиарда человек; так считают и иностранцы, и сами индийцы. Но с позиций генетики такое представление неверно описывает реальное положение дел. Китайцы – тоже очень большая популяция. Они свободно перемешивались в течение многих тысяч лет. А вот у индийцев, напротив, едва ли найдется демографически крупная группа, и генетический контраст между индийскими джати, пусть даже живущими по соседству в одной деревне, будет в два-три раза больше, чем между северными и южными европейцами39. На самом деле индийское население состоит из огромного числа маленьких популяций.
Генетика, история и здоровье индийцев
Такие группы, как ашкеназы, финны, гаттериты, амиши, население региона Сагеней – Лак-Сен-Жак во французской Канаде, – то есть популяции европейского происхождения, прошедшие через очень узкие бутылочные горлышки, – служат предметом бесконечных и плодотворных медицинских изысканий. Из-за бутылочных горлышек в этих популяциях заметно увеличена частота опасных редких мутаций, привнесенных через геномы основателей. Если у человека только одна копия такой редкой мутации (то есть она унаследована только от одного из родителей), то ее вредное действие никак не проявляется. В таком случае говорят, что ее влияние рецессивно: чтобы проявилась болезнь, нужны обе копии, и если в геноме копий две – по одной от каждого родителя, – это может оказаться летальным. После прохождения бутылочного горлышка частота таких редких мутаций увеличивается, а значит, возрастает вероятность наследования двух копий мутации от обоих родителей. Так, у ашкеназов повышен риск болезни Тея – Сакса, вызывающей дегенерацию мозга и смерть в течение первых лет жизни. Одна из моих двоюродных сестер родилась с синдромом Цельвегера, типичной болезнью ашкеназов, и прожила лишь несколько месяцев, а одна из кузин моей мамы тоже умерла в юном возрасте от синдрома Райли – Дея (или, по-другому, семейной вегетативной дисфункции), еще одной ашкеназской напасти. Сейчас в популяциях европейского происхождения с выраженным, как у ашкеназов, эффектом основателя известны сотни таких болезней, и для каждой определены гены-участники. Они помогают понять глубокую причину заболевания и в некоторых случаях предложить лекарственные препараты, уравновешивающие действие дефектных генов.
В Индии с ее огромным населением очень многие люди принадлежат к группам, прошедшим узкие бутылочные горлышки: примерно треть индийских джати представляет именно такие “узкогорлые” сообщества, и даже более узкогорлые, чем ашкеназы или финны. Поэтому, изучая генетические дисфункции людей той или иной индийской группы, можно выявить факторы риска для тысяч болезней. И хотя планомерных массовых исследований еще не проводилось, некоторые показательные примеры уже имеются. Так, известно, что у комати повышен риск продолжительного мышечного паралича в ответ на релаксанты, которые дают пациентам перед операциями. Поэтому врачи в Индии знают, что если пациент из группы комати, то лучше не давать ему эти релаксанты. А причиной такого синдрома у комати является недостаток белка бутирилхолинэстеразы. Почему так? Генетики показали, что дело здесь в рецессивной мутации, присутствующей у 20 % комати. Это гораздо чаще, чем в других группах индийцев, и, скорее всего, данную мутацию комати унаследовали от одного из основателей группы40. При частоте в 20 % две копии мутантного гена встречаются вместе у 4 % комати, и в результате носители двух мутантных копий дают ужасную реакцию на анестезию.
