Рис. 26. Вследствие экспансии банту в последние 4 тысячи лет на сегодняшний день западноафриканское наследие доминирует в Восточной и Южной Африке.
Сейчас разработаны сверхчувствительные генетические методы, позволяющие на интервале в несколько последних тысяч лет выявлять наличие общего предка у пары индивидов. С помощью такого метода удалось проследить географический маршрут экспансии банту. Генетическая изменчивость носителей банту на востоке Африки больше схожа с картиной изменчивости в Малави к югу от центральноафриканских тропических лесов, чем с изменчивостью популяции Камеруна20. Это означает, что основная ветвь экспансии сначала двинулась на юг, а уж потом в восточные области, взяв восточный курс уже из южных форпостов. Данная схема противоречит принятой ранее теории о прямой восточной экспансии из Камеруна, которая до получения генетических данных казалась вполне обоснованной.
Другая мощная сельскохозяйственная экспансия соотносится с распространением нило-сахарских языков, на которых говорят от Мали до Танзании. Многие популяции, говорящие на этих языках, занимаются скотоводством, поэтому эту языковую экспансию рассматривают в контексте распространения скотоводства и земледелия в засушливые зоны Сахеля (саванновые полосы к югу от Сахары), когда 5 тысяч лет назад Сахара стала расширяться. Нилотские языки – одна из крупных ветвей нило-сахарских языков, их используют скотоводы долины Нила и Восточной Африки, в том числе масаи и динка. Судя по генетике, пастухи, говорившие на нилотских языках, попадая на территории местных земледельцев, не обязательно занимали социально подчиненное положение. Так, в земледельческой группе луо из Западной Кении (к которой принадлежал отец Барака Обамы) говорят на нилотском языке. Ученый из Кении, Джордж Айодо, работавший в моей лаборатории, сам луо по национальности, выяснил, что профиль генетической изменчивости у луо очень похож на таковой у носителей банту. Объясняется это, по-видимому, тем, что банту-говорящие восточноафриканские земледельцы переняли нилотский язык у высокостатусных соседей-скотоводов21.
Есть в Африке еще одна группа языков – афроазиатских, – чье происхождение совсем неясно. Сейчас они наиболее разнообразны в Эфиопии, так что идея о северо-восточном центре происхождения этой группы приобретает дополнительный вес22. Но афроазиатские языки включают еще и ближневосточную ветвь: арабский, иврит и древний аккадский. С этими языками связана интродукция ячменя, пшеницы и других культур ближневосточного земледелия на северо-восток Африки23, что происходило около 7 тысяч лет назад24. Тут очень вовремя появились данные по древней ДНК – по ним начинают проступать документальные свидетельства о миграциях людей между Северной Африкой и Ближним Востоком, а вместе с ними перемещались языки, обычаи и зерновые культуры. В 2016–2017 годах из моей лаборатории вышли две работы, в которых разбиралась генетическая общность многочисленных восточноафриканских групп, включая носителей и афроазиатских, и других языков. Выяснилось, что их общее наследие в значительной мере происходит от ближневосточной популяции, существовавшей примерно 10 тысяч лет назад25. Также мы нашли хорошее подтверждение еще одному потоку мигрантов из Западной Евразии в Восточную Африку, на сей раз связанных с иранскими фермерами бронзового века, что вполне понятно, учитывая мощные ближневосточные миграционные импульсы того периода. Эта часть ближневосточного наследия широко представлена у нынешних народов Сомали и Эфиопии, говорящих на кушитской ветви (в ранге подсемьи) афроазиатских языков. Так что по генетике вырисовываются две крупных миграционных волны, двигавшиеся с севера на юг как раз во время расползания и диверсификации афроазиатских языков. При этом не нашлось никаких генетических признаков популяций Черной Африки (области к югу от Сахары) в геномах у египтян или жителей Ближнего Востока и Египта, живших до Средних веков26. По генам, естественно, никак не определишь, на каком языке человек разговаривал, так что генетика сама по себе не является доказательством той или иной гипотезы о центре зарождения афроазиатских языков, будь то Черная Африка, Северная Африка, Аравия или Ближний Восток. Но при этом у генетиков нет сомнений, что по крайней мере некоторые афроазиатские языки принесли фермеры с Ближнего Востока. Другой вопрос: на каком языке говорили в Африке до них?
Четвертая сельскохозяйственная экспансия в Африку маркируется языками кхое-квади на юге континента. Подобно койсанским языкам охотников-собирателей Южной Африки – жу (!кунг) и таа (къхонг) – кхое-квади используют щелкающие звуки. Основываясь на сходстве пастушеского словаря, предполагается, что южноафриканские языки кхое-квади были принесены скотоводами из восточных областей примерно 18 столетий назад, а щелкающие звуки новопоселенцы могли воспринять от местных жителей27. Генетические данные согласуются с этой гипотезой: нынешние носители кхое-квади имеют значительную долю наследия восточноафриканцев. Сравнив долю эфиопского наследия в геномах носителей кхое-квади и койсанских языков жу и таа, Джозеф Пикрелл (из моей лаборатории) в 2012 году пришел к выводу, что у кхое-квади оно непропорционально высокое. И что это, если не результат миграции с севера?28 По размеру фрагментов ДНК восточноафриканского происхождения в геномах кхое-квади можно рассчитать время этого генетического смешения; оно примерно соответствует прибытию в южные области 8–9 тысяч лет назад некоей гипотетической популяции скотоводов и последующей паузе перед полным перемешиванием ее с местной популяцией. В этих восточноафриканских фрагментах Пикрелл обнаружил вставки, сходные по своей специфике скорее с ближневосточной популяцией, чем с какой бы то ни было другой. Судя по длине вставок, они попали в геном около трех тысяч лет назад. Как раз в это время в эфиопских областях шло смешивание людей западноевразийского происхождения с народами, несущими наследие Черной Африки29. Так что и эта деталь подтверждает восточноафриканское происхождение кхое-квади.
В 2017 году древняя ДНК подтвердила восточноафриканскую гипотезу. Понтус Скоглунд анализировал древнюю ДНК из скелетов, датированных возрастом приблизительно 31 столетие назад. Это были останки девочки-младенца из Танзании в экваториальной Восточной Африке и двенадцатилетнего подростка из Западно-Капской провинции в ЮАР. Оба были найдены в погребениях с артефактами и костями животных, указывающих на скотоводческие группы30. Танзанийская девочка, как оказалось, происходила из той гипотетической популяции-призрака, предсказанной нами с Пикреллом: из группы с большой долей наследия древних восточноазиатских охотников-собирателей и оставшейся долей с западноевразийской спецификой. И с этой популяцией практически наверняка связано распространение скотоводства из ближневосточных регионов на север Африки и дальше, южнее Сахары. В древней ДНК девочки из Танзании одна треть была от той пастушеской популяции, а две трети от местных групп, близких по генетике к сегодняшним бушменам. А у двенадцатилетнего подростка из Южной Африки геном представлял смесь, такую же, как у скотоводов, говорящих на кхое-квади. Так что все указывает на то, что и ранние языки кхое-квади, и пастушеское хозяйствование, и восточноафриканское генетическое наследие – все перемещалось в южном направлении с миграциями людей.
