— Как же я могу? Ведь я так ждал вас, и теперь моя любимая будет принадлежать мне.
Он снова принялся целовать ее жадными губами, и Ванда чувствовала, что каждый нерв ее отвергает его.
Она не могла понять, что произошло, почему человек, который был так ей дорог, стал вмиг ненавистен. Ванда содрогалась от отвращения, стонала от бессилия, но никак не могла вырваться из его железных рук. Его объятия оскорбляли ее, душили в ней последнюю надежду на спасение.
— Пустите, пустите меня! — отбивалась она, словно птица в силках охотника. — Я буду кричать! Сюда придут люди, они увидят вас!
— Я не дам вам кричать, моя дорогая, — сказал Александр, закрывая ей рот поцелуем.
Александр становился не просто настойчивым, но даже жестким. Она чувствовала на своем теле его жадные руки и услышала, как затрещала ткань разорванного им платья. Все ее существо отчаянно взывало о помощи! И вдруг она услышала какие-то голоса. Из-за двери доносились настойчивые, пронзительные крики. Они насторожили царя. Он прислушался и на миг оторвался от Ванды.
— Пожар! Пожар! — крики звучали все отчетливее, и скоро шум и суматоха послышались возле двери…
Александр оставил Ванду и поспешил к панели, которая прикрывала выход. Испытывая головокружение, девушка попробовала сесть и услышала, как захлопнулась дверь. Притронувшись к губам, она заметила кровь. С огромным трудом она попыталась встать с дивана, но тело не слушалось ее. Она в изнеможении упала и спрятала лицо в ладонях. Ванда поняла, что спасена, он убежал, но остались ужас и отчаяние в ее душе… Силы покидали ее… Пережитые волнения и страх, борьба и страшное разочарование давили на нее все сильнее. Она почувствовала, что проваливается куда-то, и не нашла в себе сил сопротивляться. Темнота обступила ее…
ГЛАВА XI
Ричард весь день не находил себе места. Дело было даже не в злости и ревности Екатерины, которые он ощущал на себе, а в том, что он никак не мог разобраться в своих чувствах к Ванде.
В необъяснимо короткое время она стремительно ворвалась в его жизнь и так быстро изменила все вокруг! Он не мог не думать о ней беспрестанно, ему повсюду виделись ее милое лицо, прекрасные синие глаза… Где бы он ни был, везде его взгляд искал ее маленькую фигурку, он надеялся увидеть ее среди танцующих на балах, бродил по Пратеру. О ней напоминало все: вот он мельком увидел чей-то золотистый локон, там случайно заметил изящный жест маленькой руки, или в толпе чье-то оживленное лицо привлекло его внимание — и вдруг перед ним появлялось ее оживленное, сияющее лицо с непослушным завитком у виска… Временами Ричарду казалось, что она стала частью его самого. И хотя его губы были готовы произнести: «Я люблю вас», холодная логика вновь заставляла его сомневаться. Разумеется, Ричард и прежде бывал увлечен каким-либо хорошеньким личиком; он знал много женщин и находил их привлекательными, но очень быстро разочаровывался и уставал от них. Неужели теперь он встретил женщину, которая не будет похожа на всех других?
Он пытался смеяться над своей любовью, убеждал себя, что Ванда играет с ним, принимая его за царя. Но она так молода. Не может быть, что она пройдет по его жизни так быстро и жестоко. Он забывал голос разума, думая о ее искренности и чистоте. Сердце подсказывало, что это настоящая любовь.
Он не мог уснуть после бала в Хофбурге. Промучившись несколько часов, Ричард оделся и вышел в парк. Падал снег, убирая деревья в сказочные наряды. Любуясь этим чудом, он не переставал думать о Ванде.
Иногда ему казалось, что она пришла из другого мира — оттуда, где тишина, одиночество и чистота. Но вспомнив, как мягки ее губы, как она трепетала в его объятиях, осознавал, что она очень живая, реальная и очень близкая.
Интересно, отличается Ванда от других женщин? Ричард вспомнил, как был увлечен леди Изабель Мэнверс. Она тогда блистала в Лондоне, и все его приятели называли ее несравненной. Однажды она подарила ему поцелуй в парке возле девонширского дома. Что она сделала с ним! Он до сих пор помнил тот восторг, который он испытал, когда ее губы коснулись его. Запах ее волос, прерывистое дыхание и страстный шепот превратили неопытного юнца в мужчину.
— Вы сводите меня с ума! — прошептал он, и собственный голос показался ему чужим.
— Я уезжаю завтра в Гилдфорд, к лорду Саттону. Поедем со мной? — спросила она.
Он ушел, исполненный благодарности за то, что она пригласила его. Ричард был счастлив. И только приехав в родовое поместье Саттона, он понял, что означало это приглашение. Это дикое распутное сборище не так поразило бы его, если бы он не видел, что Изабель чувствует себя там словно рыба в воде. Он не удивился, узнав, что их с Изабель спальни расположены по соседству. А когда он пришел к ней ночью, она уже ждала его в легком пеньюаре и лишь протянула к нему руки. Та ночь привела его в восторг, но его романтические представления о любви и женщинах развеялись в прах.
Еще дед Ричарда советовал: поцелуй их и беги. Старый негодяй и сам следовал этому правилу, пока не скончался восьмидесяти лет от сердечного приступа, пытаясь догнать на лестнице молоденькую танцовщицу.
Нет, Ванда другая. Она, казалось, излучала чистоту и невинность. Он уверен в том, что первым прикоснулся к ее хрупкому стану, первым поцеловал эти желанные губы. В ней ощущалась милая неопытность, такая же хрупкая и неуловимая, как капля росы, дрожащая на первом весеннем цветке, но совершенно неопровержимая и несомненная.
Ричард бродил по парку до рассвета, потом вернулся к себе и наконец заснул крепко и без сновидений. Встал он около полудня, и ехать к Ванде было уже поздно. Он решил нанести визит баронессе Валузен на следующий день и рассказать девушке всю правду.
Он не может больше притворяться, он не из тех, кто позволит сломать себя и растоптать ради денег. Все эти интриги противны его натуре, его английскому воспитанию. В юности он несколько раз встречался со своими русскими родственниками по линии бабушки, но не обращал внимания на их странное поведение. Только со временем вспомнились ему недомолвки гостей, их напряженные взгляды, фальшь в голосе и неестественные улыбки. Вена открыла ему глаза на правду: царское окружение не могло жить по-другому. Слежка стала частью жизни этих людей.
Теперь Ричард понял, что ему не следовало соглашаться на интриги царя против Меттерниха. Он решил поговорить обо всем с Александром и отказаться от своей унизительной роли двойника. Даже если кончится все плохо, совесть его будет чиста. Но Ванде он признается во веем еще раньше. Ведь это он ее обманул, а теперь просто обязан повиниться перед ней.
Он был уже одет, когда вошел слуга и сообщил, что его ждет царь. Ричард должен был сопровождать его в очередном визите, которые монархи наносили друг другу. Опять одни и те же разговоры, те же ложь и притворство и немного последних сплетен.
Сегодня после обеда предстояло санное катание, где ему также необходимо было присутствовать. Снег пушистым ковром покрыл землю, за ночь подморозило дороги. Огромная толпа народа собралась на площади, где стояли санные повозки. Они были расписаны в яркие цвета и отделаны позолотой. Монархов пригласили в сани, обитые изумрудно-зеленым бархатом, мехами. Серебряная сбруя лошадей, украшенная эмблемами австрийского императорского дома, переливалась на солнце, весело звенели колокольчики. Когда все устроились, раздался барабанный бой и процессия тронулась. Впереди, прокладывая путь, ехал кавалерийский отряд; за ним в огромных санях, которые тащила шестерка лошадей, находились музыканты с литаврами и трубами. Медленно проехав по главным улицам Вены мимо приветствующей толпы, санный поезд направился в Шенбрунн.
