– Что ж, ничем не могу помочь! На этом я с вами прощаюсь.
Он поднялся. Литтлджон встал и, уже собираясь уходить, проговорил как бы про себя:
– Полагаю, нам помогут старые банковские счета Сайкса, если они существуют…
Хитрая уловка удалась. Сэр Калеб заметно смутился и, нерешительно закусив губу, произнес:
– Прошло немало лет – вероятно, я забыл. Мне нужно просмотреть свои записи. Присаживайтесь, я скоро.
Хейторнтуэйт вышел из комнаты. Литтлджон не сомневался, что тот тянет время, хочет собраться с мыслями. Выстрел, сделанный наугад, попал точно в яблочко. Инспектор усмехнулся: он знал то, о чем, судя по всему, не догадывался сэр Калеб, – добраться до банковских записей без предписания суда так же трудно, как до резервов наличности. В ожидании он обвел глазами комнату.
Тяжелая мебель красного дерева. Кресла, обтянутые волосяной тканью. На стенах громоздкие картины в золоченых рамах. Натюрморты, олени и быки на шотландских холмах, коровы в высокой траве, озера. Большей частью мазня, приобретенная, похоже, вместе с домом. Полки с почти новыми книгами в темных кожаных переплетах. На крышке массивного бюро лежал потертый чехол для ружья, отполированный до блеска. Литтлджон задержал на нем взгляд и прислушался. Ни звука. Он бесшумно прокрался по мягкому ковру к бюро, снял чехол и положил на пол. Потом опустился на колени, щелкнул замками и откинул крышку.
Внутри уютно лежали два великолепных охотничьих ружья. Каждое стоило несколько сотен фунтов, не меньше, работа первоклассного мастера! Детектив не стал их касаться, хотя соблазн был велик – ему нравились подобные вещи. Рядом оказалась коробка с патронами. Литтлджон ее не тронул, но заметил название фирмы на старой упаковке: «Ашуорт и Холл», Хаддерсфилд. Он закрыл чехол и успел вернуться в свое кресло прежде, чем сэр Калеб отворил дверь.
Перед тем как промышленник вошел в кабинет, Литтлджон услышал, как открылась и хлопнула входная дверь. Приблизились медленные шаги – очевидно, вошедший встретил сэра Калеба на пороге кабинета. Раздались громкие гневные голоса. Сэр Калеб яростно бранил кого-то, а новоприбывший отвечал чуть тише, развязным тоном. Наверное, беспутный сын вернулся домой после очередной попойки. Незадачливый рыцарь появился в дверях с искаженным лицом, покрытым багровыми пятнами, опустился в кресло, помолчал, потом вытянул шею в сторону Литтлджона.
– Когда Сайкс перешел ко мне, я заплатил ему за изобретения, над которыми он работал. Парень согласился продать мне патенты. Я совсем об этом забыл…
– Патенты? А на заводе Майлза они тоже использовались?
– Это вас не касается. Думаю, вы выяснили достаточно для одного визита. Теперь уже задаете вопросы наобум, лишь бы спросить. Но с меня довольно. Мне больше нечего вам сказать, и я не вижу пользы в дальнейшей беседе.
Казалось, нервы Хейторнтуэйта напряжены до предела. Что вывело его из себя: новые вопросы или возвращение сына, – инспектор не знал, хотя догадывался.
– И снова это мне решать, сэр Калеб, – произнес он. Обращение Хейторнтуэйта начинало его раздражать. – Спасибо за информацию. Может, я еще зайду к вам. Посмотрим, как будет двигаться расследование.
– Я человек занятой, инспектор. Нужно что-то поважнее всей этой ерунды, иначе я вас не приму. Я никому не позволю попусту тратить мое время.
– Я приду снова, если сочту это необходимым, сэр Калеб. И вы меня примете, если будете дома. Отнимать у людей время не в моих правилах, вдобавок я дорожу собственным временем и не терплю, когда приходится расходовать его впустую. Доброй ночи.
Хейторнтуэйт оставил эту отповедь без внимания, звонком вызвал горничную и попрощался с посетителем.
Когда Литтлджон заводил машину Хауорта, где-то рядом взревел мотор. Спортивный автомобиль, стоявший, очевидно, за углом дома, пронесся в опасной близости от инспектора по подъездной дорожке и вылетел в черноту ночи. Затемнение было ему нипочем. Представитель второго поколения Хейторнтуэйтов спешил оправдать печальную поговорку о голытьбе, что выбилась в богачи.
Глава 10. Трехпалого предали
У меня нет жены – упаси меня бог, —
Пусть болваны ярмо это тащат!
В дороге жена – обуза одна,
Все брюзжит да ворчит, сатана.
Амон Ригли
Из персонажей пьесы, что были на сцене, когда произошло двойное убийство, осталось лишь несколько. И один из них особенно интересовал Литтлджона. К нему-то и направился инспектор морозным утром на следующий день после визита к Калебу Хейторнтуэйту. Он решил прогуляться пешком до «Лошади и жокея», чтобы встретиться с Сетом Уигли, бывшим владельцем паба, давно удалившимся на покой.
Старый паб, словно крепость, прочно стоял на земле, открытый солнцу и ветрам Пеннинских гор. У этого заведения были свой характер и история. Суровыми зимами он, бывало, по полтора месяца оставался безлюдным, а в пору молодости Сета Уигли паб славился домашним пивом и обильным столом. В прежние дни, когда продуктов было вдоволь и стоили они недорого, там неизменно подавали коронное блюдо, яичницу с ветчиной, а Сет Уигли умел готовить ее мастерски. Водился там и жареный сыр, и сочный рассыпчатый уэнслидейл
[18], который выкладывали одним куском на тарелку, чтобы каждый отрезал себе сам. Eheu fugaces
[19].
Особого внимания заслуживала вывеска «Лошади и жокея», главная здешняя достопримечательность. Крепкая, побитая ветром и дождями, она висела на самом ветреном углу и покачивалась даже от легкого дуновения. Когда Литтлджон остановился под ней после четырехмильной прогулки вверх по холму, ему страстно захотелось яичницы с ветчиной из былых времен, о которой рассказывал Хауорт. На потемневшей вывеске он разглядел изображение святого Георгия, поражающего дракона! Еще когда в пабе заправлял старый Уигли, здесь появился какой-то бродячий художник и вызвался нарисовать вывеску за ночлег и дармовое пиво. Сет угостил его так щедро, что тот забыл название паба, перепутал лошадей и всадников, однако успел сделать отменную вывеску, прежде чем обнаружилась ошибка. Хозяин нашел шутку забавной и решил, что вывеска послужит хорошей рекламой его заведению. История разошлась по округе, название паба слышали все, и туда толпой повалили любопытные, желающие взглянуть на вывеску.
Миссис Брейсгердл, хозяйка «Лошади и жокея», проводила Литтлджона в маленькую душную гостиную, где перед большим камином сидел ее отец. В комнатке теснились медная кровать, комод красного дерева и громоздкий гардероб. Сет Уигли, обложенный подушками, сидел в кресле у огня, теплый плед полностью скрывал его ноги. Это был полный старик с отечным розовым лицом и белоснежными шелковистыми волосами. Видимо, он страдал водянкой, но, несмотря на почтенный возраст и немощь, лучился весельем и с нетерпением ждал весны, когда его кресло вынесут в сад и он сможет снова вдохнуть свежий воздух любимых вересковых пустошей, почувствовать на щеках прохладный ветерок и солнечные лучи, услышать крики летящих птиц. Сет Уигли внимательно слушал, пока Литтлджон объяснял ему цель своего визита.
