В камине ярко горел огонь, а у огня, в высоком кресле с прямой спинкой, повернутом так, чтобы видеть пейзаж за окном, сидела миссис Майлз. Она казалась очень старой. Маленькое сморщенное личико, здоровый румянец на щеках, блестящие карие глаза. Седые волосы заплетены в косу и собраны узлом на затылке. Крупный рот с полными губами плотно сжат. Высокий морщинистый лоб придавал своеобразное благородство ее спокойному, безмятежному лицу с большим, хорошей лепки носом, широкими гордыми ноздрями и твердым круглым подбородком. В негромком, чистого тона голосе слышалась усталость. Миссис Майлз выглядела не дряхлой и жалкой, а глубоко несчастной, погруженной в неизбывную печаль, как те, у кого уже не осталось иллюзий.
– Простите, что заставила вас подняться сюда, но я теперь не покидаю этой комнаты, – произнесла она, когда детектив назвал свое имя. Казалось, цель визита инспектора не вызвала у нее ни тревоги, ни любопытства. – Телефон – моя единственная связь с внешним миром, когда мне что-нибудь нужно, а это случается редко. Мир давно позабыл обо мне и ушел далеко вперед; сомневаюсь, что я узнала бы его, если бы решилась выйти сейчас из дому. Лишь небольшой клочок земли, какой виден мне из окошка, не изменился с тех пор, как я была девочкой. Боюсь, теперь я даже лестницу не смогла бы преодолеть.
Минуту или две они говорили на общие темы. Литтлджон похвалил акварели, особенно одну, с изображением дороги через болото, которая теперь была хорошо ему знакома, и с неизменным силуэтом «Лошади и жокея» вдалеке.
– Так вам они понравились, инспектор? Я назвала эту картину «Дорога через пустошь». Ее написал один мой друг… вот уже сорок лет, как его не стало… думаю, это лучшее, что он создал. Его ожидало большое будущее… он умер в двадцать четыре года.
Детектив объяснил хозяйке, что привело его к ней.
– Я пришел расспросить вас о событиях двадцатилетней давности, миссис Майлз. Наверное, вы слышали о сенсационном повороте в деле Трикетта и Сайкса?
– Да. Моя экономка собирает все здешние новости.
– Если это не слишком утомит вас, миссис Майлз, не могли бы вы рассказать мне, как Хейторнтуэйт, Трикетт и Сайкс ушли от вас? Вероятно, этим поступком они нажили себе врагов?
Пожилая дама помрачнела и выставила вперед дрожащий подбородок.
– Да! – бросила она. – Они нажили смертельного врага прежде всего во мне, и, если двоих из этой дьявольской троицы настигла жестокая смерть, я не испытываю ни малейшего сожаления. Плохо, что третий и худший из них не издох тогда же!
Ее гнев быстро иссяк. Миссис Майлз схватила ртом воздух, словно яростная вспышка лишила ее сил, потом вытерла платком губы и затихла. Она разгладила на коленях темное саржевое платье и продолжила:
– Моя история очень длинная, инспектор. Она охватывает тридцать пять лет, но пересказать ее можно коротко. Муж мой умер молодым, в сорок с небольшим, в тысяча девятьсот двенадцатом году. Я осталась с двумя сыновьями, оба еще ходили в школу. Мне пришлось управлять старым семейным заводом, пока мальчики не подрастут и не возьмут дело в свои руки. Мы специализировались на текстильном оборудовании, ткацких станках. Майкл, мой старший сын, собирался продолжать образование в Кембридже, но когда умер его отец, пошел работать. Патрик остался в школе. Мики был прирожденным инженером и успешно справлялся с делами. Вот мои мальчики… – Она с грустью указала на фотографии в рамах, стоявшие на столе: портреты двух красивых молодых людей в офицерской форме. – Мики погиб в Галлиполи в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Пат – в битве при Камбре в тысяча девятьсот семнадцатом. Они все, что у меня оставалось, и, когда Пата не стало, мне казалось, я умерла вместе с ним.
Миссис Майлз отпила глоток из термоса, стоявшего на каминной полке.
– Инспектор, можете курить, если хотите. Я закурю. – Она предложила ему портсигар. Литтлджон взял сигарету, дал прикурить даме и закурил сам. Миссис Майлз затянулась по-мужски и пыхнула дымом, как заядлый курильщик. – Пока муж был жив, он сам управлял заводом. После его смерти я предложила должность управляющего Калебу Хейторнтуэйту, молодому человеку, которого мой муж забрал из литейного цеха, обучил всему и сделал своей правой рукой. Я стала директором-распорядителем вместо мужа. Вначале я мало что знала о производстве, но быстро освоилась. Мне пришлось приложить все силы, поскольку моей первой и главной задачей в жизни стало сохранить безупречную репутацию семейного предприятия, удержать его на достойном уровне, не уронить высокую планку, какую задавал мой муж, а еще раньше – его отец. Сайкс ходил у Хейторнтуэйта в любимчиках. Он взял его под свое крылышко и обучил на помощника управляющего. Я не возражала, при условии, что заводу это принесет пользу.
Миссис Майлз откинулась на спинку кресла и замолчала, словно перебирала в памяти события далекого прошлого. Потом заговорила снова:
– Однако Хейторнтуэйт оказался негодяем и скоро показал свое истинное лицо. Власть и могущество вскружили ему голову, он не выдержал этого испытания. Хейторнтуэйт начал позволять себе вольности со мной. Я никогда не забуду то утро… это случилось у меня в кабинете, Калеб долго мялся, ходил вокруг да около, прежде чем перейти к сути… Наконец он заявил, что в двойной упряжке мы составим прекрасную пару. Иными словами, не выйду ли я за него замуж. Наглый мужлан… Я быстро поставила его на место! Если бы один из рабочих формовочного цеха сделал мне предложение, я поблагодарила бы его за комплимент. Но Хейторнтуэйт… Он держался так, будто делал мне одолжение. Когда он явился в следующий раз для серьезного разговора, то вел себя иначе. Теперь он пожелал занять место в правлении. Я решила, что с меня довольно. Достаточно я терпела. Я ответила ему, что считаю себя доверенным лицом своих сыновей и ни при каких обстоятельствах не поступлюсь их интересами. Хейторнтуэйт уже какое-то время увивался вокруг Люка Кросса, и я догадывалась, как он поступит. Он уволился и стал компаньоном Люка. Ушел в конце той же недели и взял с собой приятелей, Сайкса с Трикеттом. А в следующий понедельник я узнала, что Мики убили.
Руки миссис Майлз вцепились в подлокотники кресла: казалось, она вновь переживает свое горе. Затем пальцы ее разжались.
– Хоть я и презирала этих трех перебежчиков, мне их не хватало. То были трое лучших моих работников. Я взяла на их место других, но теперь, когда Мики не стало, все изменилось. Однако у меня еще оставался Пат, нужно было думать о нем, и пришлось взять себя в руки. В то время мы обеспечивали нужды фронта и неплохо зарабатывали. Хейторнтуэйт на новом месте тоже стал обслуживать военные заказы, и завод Люка Кросса, едва сводивший концы с концами, начал стремительно набирать обороты. Я выяснила, что эта троица прихватила с собой множество идей, которые считались собственностью моего предприятия, но не смогла защитить свои права, потому что власти в то время думали лишь о снабжении армии. Больше оружия, больше боеприпасов и амуниции – вот и все, что их заботило.
– Да, – кивнул Литтлджон. – Если бы в то время вы начали тяжбу, это не прибавило бы вам популярности.
– В общем, мы выполняли кое-какую прежнюю работу, занимались ремонтом и обновлением оборудования, а главное, выпускали новые ткацкие станки. В те годы текстильные и швейные фабрики работали на полную мощность – поставляли военное обмундирование и снаряжение. И вот я обнаружила, что заказы на станки, которые мы производили для фабрик в Уэст-Райдинге, уже не поступают к нам, а перешли к заводу Кросса. Оказалось, что Люк и Калеб снизили цены и переняли наши технические решения. Тогда я послала своего человека изучить их работу. Хейторнтуэйт с дружками использовал изобретение, которое запатентовал Мики, когда работал на заводе! Я почувствовала, что наконец-то поймала их. Я вызвала Хейторнтуэйта и сказала ему, что мне все известно. Он перешел черту и понимал, что попался. Хейторнтуэйт ползал у меня в ногах, умолял не давать делу хода, предлагал деньги. Я ответила, что представляю интересы своего сына и накажу мошенников в назидание другим не только за этот проступок, но и за все остальное, ведь Хейторнтуэйт со своими подельниками украл и другие наши открытия и секреты, а затем использовал против меня. Я сказала, что в следующий раз он будет говорить уже не со мной, а с моим адвокатом.
