Откуда-то слева из темноты донесся веселый голос с заметным йоркширским выговором:
– Это вы, инспектор Литтлджон?
– Да, – отозвался детектив, удивленный, что в этом Богом забытом месте кто-то может знать его.
– Я Хауорт, суперинтендант Хауорт из Хаттеруорта.
Литтлджон тяжело вздохнул. После всех мытарств этого бесконечного путешествия не успел он увидеться с женой, как его отзывают из отпуска! Он живо вообразил, как в местную полицию позвонили из Скотленд-Ярда и потребовали, чтобы он незамедлительно вернулся к службе.
– Миссис Литтлджон и моя жена – подруги, я пообещал заехать на станцию, встретить поезд. Мы быстрее доберемся на моей машине, чем на автобусе. Рад знакомству с вами, Литтлджон. С наступающим вас Рождеством!
Во тьме две руки встретились в дружеском рукопожатии, и Литтлджон обрадовался, что все-таки приехал сюда.
Маленький автомобильчик мчался через поросшую вереском пустошь по извилистой дороге, которая то взбиралась в гору, то легко сбегала вниз. В преддверии Рождества движение оживилось, на пути часто встречались машины. В тусклом свете фар мелькали придорожные столбы из белого камня, указывавшие путь. В воздухе витал запах торфа, ветер шелестел вереском. Литтлджон не мог разглядеть во мраке местность, которую они проезжали, но чувствовал, что его окружают открытые просторы. Спутник его сосредоточился на дороге и в основном молчал. Инспектор даже не знал, как выглядит новый приятель. Он мог лишь сказать, что тот среднего роста, среднего сложения и говорит с резким йоркширским акцентом.
– Мы проезжаем Майлстоун-Мур и скоро будем в Хаттеруорте, – подал голос Хауорт. – Извините, что я не слишком разговорчив, но езда в темноте – сущее проклятие.
– Не беспокойтесь, Хауорт. Я вполне доволен. После долгого путешествия в одиночку приятно сидеть рядом с товарищем, даже если тот немногословен! Я был возле Стаффорда, когда стемнело, и с тех пор все играю в жмурки. Меняю поезда, пересаживаюсь в автомобиль и ничего вокруг не вижу. Понятия не имею, где мы и каков окружающий пейзаж. Вероятно, завтра утром меня ждет сюрприз.
– Да. Вы поймете, что здесь совсем не плохо. Наш городок расположен среди торфяников. На сотни, вернее – на тысячи, акров вокруг простираются болота. Население нашего района и самого города примерно тридцать тысяч. Это в основном фермеры, рабочие текстильных фабрик и металлурги, а также торговцы, владельцы магазинов, полицейские и все остальные, кто помогает наладить жизнь в городе. Вот мы и приехали… Добро пожаловать в Хаттеруорт! Миссис Литтлджон проводит вечер у нас, это всего в паре сотен ярдов от того места, где она остановилась. Скоро мы будем дома, там нас ждут тепло и свет, вдобавок будет чем утолить голод и жажду…
– Да, в такую ночь не грех разжечь камин, да и перекусить тоже не помешало бы – после Кру, примерно с пяти часов, у меня и крошки во рту не было.
Машина остановилась, и двое мужчин, подсвечивая путь фонариками, побрели ощупью к жилищу Хауорта, аккуратному домику на краю города. Ночь выдалась ясной и морозной, звезды сверкали словно бриллианты. Несмотря на затемнение, на улицах царило праздничное оживление. Слышались веселая болтовня, радостные восклицания, приветственные крики. Стайки мальчишек бродили от порога к порогу и распевали у дверей домов рождественские гимны: то здесь, то там раздавались их голоса, затем пение смолкало, и начиналось бурное обсуждение добытых подношений.
В ярко освещенном холле детективы с любопытством оглядели один другого. Темнота разделяла их барьером, и теперь, когда каждый из них смог наконец увидеть лицо своего спутника, они снова поздоровались, обменялись рукопожатиями и поздравили друг друга с Рождеством. Впрочем, без всякой надобности, скорее от смущения.
Хауорт оказался крепким, розовощеким, гладко выбритым мужчиной с лысой головой и пронзительными синими глазами. Твердый квадратный подбородок выдавал решительность, но лукавая, озорная улыбка и насмешливые искорки в глазах смягчали выражение этого, пожалуй, сурового лица. Литтлджону пришло в голову, что, когда суперинтендант не расположен к веселью, с ним нелегко иметь дело, особенно если его противник находится по другую сторону закона.
Они направились в уютную комнату. Миссис Хауорт вышла с улыбкой приветствовать их, следом спешила миссис Литтлджон. Теплый прием, радость встречи и веселый дух Рождества, который так и витал в воздухе, заставили Литтлджона забыть о долгой поездке.
Когда улеглась радостная суматоха, обычная в подобных случаях, все сели в тепле за праздничный стол. После ужина маленькая компания расположилась у камина за дружеской беседой. Воздух наполнился сигарным дымом, а Литтлджон воздал должное хозяйскому виски. Они говорили о множестве вещей, включая бомбардировки Лондона, которые пришлось пережить Литтлджонам, но вскоре их прервал громкий топот в саду. Литтлджон даже не успел сообразить, что явились нежданные гости, как за дверью послышалось пение. Хор методистской церкви Хаттеруорта не ударил в грязь лицом: гремел в полную силу под окнами Хауортов, почтенных прихожан местной общины. Гимны «В тиши ночной», «Христиане, пробудитесь» и «Однажды в городе царя Давида» стремительно прозвучали друг за другом без остановок, после чего входная дверь широко распахнулась и шумная толпа певцов ввалилась в дом, где, несмотря на ограничения военного времени, их ожидало щедрое угощение: сладкие корзиночки, пряники, кексы и имбирное вино. Виновники переполоха и жертвы вторжения выкрикивали веселые приветствия и поздравления, потихоньку перекидывались шутками (больше всех хихикали краснощекие незамужние девушки-хористки), затем преподобный Реджинальд Готобед, полномочный посол труппы и распорядитель церемонии, призвал всех к тишине:
– А теперь, суперинтендант, услуга за услугу! Отплатите нам песней за песню. – Пастор добродушно засмеялся, показав зубы.
Судя по количеству поглощенной снеди, гостей и без того вознаградили сторицей, подумал Литтлджон, однако ему стало любопытно, к чему клонит священник. Инспектора ждал сюрприз. Хауорт попытался увильнуть и протестующе замахал руками, однако хористы проявили твердость. Из их толпы вышел высокий мужчина, сел за пианино в углу и, растерев посиневшие от холода пальцы, замер в ожидании.
– «Меньше стадо – меньше забот»! – потребовал хор.
Суперинтендант Хауорт из полиции Хаттеруорта поднялся с кресла у камина и запел. У него был сильный, хорошо поставленный баритон, и Литтлджон невольно заслушался. От звуков этого голоса потеплело на душе. Песня, из североанглийских, на стихи Эдвина Во, исполнялась, похоже, ежегодно и уже вошла в традицию. Каждый куплет сопровождался припевом, который слаженно выводил хор.
Лэдди, славный мой пес, работе конец,
И солнце склонилось к закату.
Запоздалые птицы, одна за другой,
Спешат упорхнуть в гнездо.
Тихий вечер прозрачными пальцами
Занавес дня задернул – нужен покой
Сонным холмам и долинам.
Дремлют они, укрытые сумерек мглой.
Хор дружно подхватил рефрен:
