– Мать, – обратился он к неподвижной горе плоти и постельного белья, что возвышалась рядом. – Мать, я встаю. Меня ждут дела.
Миссис Харриуинкл продолжала храпеть, и констебль, показав себя примерным мужем, у которого нет секретов от жены, проворно выскользнул из-под одеяла, подхватил со стула возле кровати свою одежду и в ночной рубашке, босиком прошлепал вниз по лестнице. Когда ровно в шесть часов открылись и закрылись ставенки на ходиках с кукушкой, привезенных братом миссис Харриуинкл Гасом, большим любителем молодежных туристических лагерей, в доказательство его успехов в Шварцвальде, констебль был уже полностью одет и готов к работе. Гарри, младший отпрыск семейства Харриуинкл, однажды, когда родители отлучились, основательно потрудился над птицей в часах, и с тех пор кукушка уже не показывалась в оконце и в положенное время куковала из домика, оставаясь невидимкой.
Литтлджон вышел от пастора в полдень и сразу столкнулся с констеблем, который поспешил доложить ему о своих утренних достижениях.
– Доброе утро, сэр, – сердечно приветствовал он инспектора. – А я вас искал. Подумал, что у вас, может, есть для меня задание. Но раз я вас не нашел, то решил проверить алиби кое-кого из тех, что находились поблизости, когда убили мисс Тидер, как я слышал.
– Вижу, вы показали себя человеком предприимчивым, Харриуинкл. Проявили инициативу. В данном расследовании нам придется немало потрудиться, приятно иметь дело с энергичным и усердным помощником.
Румяное лицо деревенского констебля сделалось кирпично-красным, грудь выпятилась так, что пуговицы на мундире едва не отскочили, с большим трудом удалось ему достать из нагрудного кармана потрепанный черный блокнот. Пришлось еще повозиться, чтобы выпутать его из цепочки для свистка, но наконец Харриуинкл раскрыл свои записи и собрался читать.
Тут Литтлджон поспешил вмешаться. Ему вовсе не хотелось стоять посреди дороги в жаркий день и слушать длинный отчет.
– Я знаю, пить спиртное на службе не полагается, Харриуинкл, но предлагаю провести совещание в «Колоколе», у меня в номере, там нам никто не помешает, и мы спокойно обсудим ваши заметки.
– С удовольствием, сэр, если не возражаете.
– Тогда идемте, а по пути расскажете, кого посетили и почему.
– Хорошо, сэр. Прежде всего известно, что мистер Хаксли – один из тех, кто последним видел мисс Тидер. Я допросил его. Потом Сара Расселл. Говорят, она получит деньги после смерти мисс Тидер, вот я и решил выяснить, где она находилась во время преступления. Выслушал ее алиби. А заодно проверил его. Вы, наверное, слышали, что мистер Торнбуш рассчитывает жениться на Саре теперь, когда она свободна. Значит, ему выгодно было убрать с дороги мисс Тидер. Вот мне и пришло в голову наведаться к нему. Его показания тоже у меня в блокноте. Пожалуй, неплохо, что я с ним встретился. Этот малый скользкий как угорь. Все тексты библейские читает да псалмы, когда его прижмешь. Он сообщил, что вы заходили к ним прошлым вечером. Наверняка ничего от него не добились, кроме псалмов. Это его хитрая увертка. Он может и нормально разговаривать при желании, и я уж постарался заставить его. «Послушай, Уолтер Торнбуш, – сказал я ему, мы ведь с ним знакомы еще с тех пор, как оба были мальчишками. – Спустись-ка с небес на землю и забудь на время свои божественные речи. Давай потолкуем, как мы привыкли объясняться у нас в Хилари». Так ему и сказал, а он как миленький дал мне показания без всяких своих выкрутасов. Этот Уолтер вечно выглядит так, словно барахтался в опилках, когда ни зайдешь к нему в колесную мастерскую. В бороде у него опилки, в волосах стружки, одежда в трухе, да и вообще везде и всюду там древесная пыль. Ладно, не хочу зря отнимать у вас время, сэр. После этого я виделся с Мэри, дочерью Сэма Вуда, которая болтала в деревне, будто видела мисс Тидер после того, как та рассталась с мистером Хаксли. От нее я тоже узнал кое-какие мелочи. Вроде бы это все, сэр.
– Спасибо, Харриуинкл. Беспокойное у вас выдалось утро, и, как мне представляется, вы провели его с пользой. А вот и «Колокол». Мы продолжим беседу, а заодно немного подкрепимся.
За кружками они начали разбирать информацию, собранную в черном блокноте Харриуинкла. Констебль делал заметки второпях, почерк его напоминал иероглифы, которые мог расшифровать лишь он один, поэтому Литтлджон достал лист бумаги и аккуратно записал то, что зачитал ему новый помощник.
«Хаксли. Расстался с мисс Тидер в самом начале одиннадцатого. Предположительно она двинулась по тропинке к шоссе, и, похоже, не торопилась. После встречи с мисс Тидер Хаксли отправился в Хоум-Фарм обсудить охоту на куропаток с Саутуэллом, владельцем этой фермы. Тот подтвердил, что Хаксли оставался у него с половины одиннадцатого почти до полудня. Когда они вошли в дом, чтобы выпить, он проверил время по кухонным часам.
Мэри Вуд шла через поле и видела, как мисс Тидер рассталась с Хаксли; тот поднял переполох, подстрелив кролика почти под самым носом у мисс Т. Далее мисс Т. неспешным шагом направилась по тропинке вдоль живой изгороди, а Мэри отправилась по своим делам, понесла рабочим напитки. Насчет времени она не уверена, но думает, что прошло минут пятнадцать с тех пор, как хозяйка велела ей отнести напитки на поле со словами: «Живее, Мэри, уже десять, люди там совсем высохли от жары».
Сара Расселл. Все утро занималась работой по дому и не выходила. Во время убийства, между десятью и одиннадцатью, готовила обед. Бен Гроуби, садовник, посещающий мисс Тидер раз в неделю, в тот день как раз подстригал кусты в саду. Он засвидетельствовал, что бо́льшую часть времени видел, как Сара хлопочет по хозяйству. Место преступления не меньше чем в полумиле от коттеджа «Брайар», и Гроуби утверждает, что Сара не смогла бы отлучиться из дому так надолго, чтобы успеть сбегать туда и обратно, – он бы это заметил. Гроуби сжигал мусор возле кухни, где она работала, и посматривал в ту сторону: следил, чтобы дым не задувало в дом.
Уолтер Торнбуш. Возмутился, что его допрашивают, поскольку считает себя выше подозрений. В конце концов заявил, что не покидал своей мастерской. Его подмастерье Инок Тайсон (18 лет), парень вполне здравомыслящий, подтверждает это. Они возились с телегой Гассона из Поджерз-Дам, работа была срочная, поэтому пришлось работать все утро».
– Ну, Харриуинкл, – Литтлджон отложил карандаш, осушил кружку и вытянул под столом длинные ноги, – вы отлично потрудились сегодня утром и, по-моему, вывели из игры тех, кого допросили. По крайней мере, на время. А теперь я должен встряхнуться и пообедать. Уже двенадцать сорок пять, а в час сюда придет инспектор Олдфилд. Нам многое нужно успеть перед дознанием, – оно ведь, кажется, в два тридцать? Думаю, в ближайшее время вы тоже будете заняты.
– Так и есть, сэр. Я лучше пойду. Встретимся на дознании.
Олдфилд появился вскоре после ухода Харриуинкла и застал коллегу за столом: Литтлджон обедал холодной говядиной с соленьями. Детективы обсудили предстоящее судебное заседание. Разумеется, Олдфилд просил отложить разбирательство в надежде, что коронер ограничится обычными формальностями – установлением времени и способа убийства, – а остальное перенесет на следующее слушание. Литтлджон сообщил Олдфилду о результатах собственной работы этим утром и об успехах Харриуинкла. Они договорились осторожно обойти вопрос о месте убийства, если коронер не будет настаивать, однако соглашение это легче было принять, нежели выполнить.
