– Неужели вы смогли увеличить отпущенное ему время? – С неверием спросил здрад.
– Не я, – мотнула головой Зацисша и рассмеялась: – Я, мой друг, на такое не способна, хотя приятно, что ты веришь в меня. Я лишь служила проводником.
– О-о-о, – здрад ошеломлённо плюхнулся на пятую точку. Он жил уже давно на этом свете, но о таком даже и подумать не мог.
– Вот-вот, удивительно, правда?
– Но, как же… хозяйка, я не понимаю, разве до этого случалось такое?
– Ну, если и случалось, то я об этом не знаю, – пожала плечами Зацисша. – Если Эцишиз кому-то и дарил энергию жизни, то только кому-то из цисанов.
– Но, это значит…
– Это значит Зашаван, что он принял и Егора и Лизу и стремится им помочь, я лишь проводник, не забывай!
– Значит, они важны Эцишизу. – Задумчиво произнёс здрад. – Какая миссия на них будет возложена? Вы знаете?
– Нет, – Зацисша отрицательно покачала головой. – Я могу только догадываться: им нужно просто жить. Знаешь, Зашаван, я столько живу среди цисанов, что даже стала считать и принимать за норму их уклад жизни и только с появлением Елизаветы я словно проснулась, вспомнила: как до́лжно быть, как правильно. Елизавета – она, как пробившийся ручей с искрящей, живой водой. Её эмоции, поступки и стремления – правильные. Ты слышал, что она сказала про здрадов?
– Да, хозяйка, – Зашаван улыбнулся: – что нас нужно холить и лелеять.
– О, это ты не всё знаешь мой друг, я тебе позже расскажу о маленьком здраде – не помню его имени, которого она пригрела и которого теперь не отцепишь от неё. Я не единожды чувствовала, как маленький паршивец пытается пробиться к ней, – Зацисша по-доброму усмехнулась. – Эта женщина преподнесёт ещё немало сюрпризов нам и будет очень интересно наблюдать за тем, как всё будет меняться вокруг, да что я говорю – я и сама меняюсь, вспоминая, радуюсь! Ну, а Егор…
– Сколько он проживёт?
– А вот этого не знаю, – Зацисша, пожав плечами, с трудом поднялась на ноги. – Не меньше шестисот шахазов точно, но только когда мальчик станет мужчиной я смогу сказать. Кстати, как там Елизавета? – Зацисша опёрлась на плечо здрада и они тихим шагом двинулись по каменному коридору.
– Проспит ещё не меньше пяти дыханий, – отрапортовал здрад.
– Это хорошо и вполне достаточно. Как проснётся, можешь сопроводить её в Эцеломнище и будить Егора, да думаю, можно уже переводить его в цело́м.
Елизавета, открыв глаза, потянулась, села и, осмотревшись, поняла, что лежит в свой спальне, на матрасе, но почему-то в одежде. Едва вспомнив последние события, застонала и закрыла ладонями лицо. Она даже думать боялась, что теперь скажет Зацисша.
Впрочем, ничего критического не произошло – она в любой момент может отказаться от противозачаточных, но лучше уж убедить Зацисшу в своей правоте. Врать ей не имеет смысла – уж если она считывает с непонятного эфира информацию, то лучше было признаться самой, чем потом выкручиваться.
Посидев ещё пару минут и позанимавшись самобичеванием, она, поднявшись, подошла к стене и позвала здраду, а как только та появилась, тут же спросила о сыне.
– Аншасс Егор спит, но Зашаван просил, как только вы проснётесь, приведёте себя в порядок, сообщить ему. Он явится и сопроводит вас Эцилонмище.
– Покормить Егора? – Лиза направилась в купальню, на ходу слушая здраду.
– Я не знаю, аншиасса.
– Спасибо Хасцуна, пожалуйста, подготовь мне вещи, я пока ополоснусь.
– Может, прежде чем идти к аншиассу Егору вы покушаете? – Предложила Хасцуна.
– Нет-нет, – Лиза, стянув тунику, мотнула головой. – Потом, когда схожу к сыну.
Елизавета безумно обрадовалась словам здрада, что после пробуждения, они заберут Егора с Эцеломнища, и теперь он будет находиться рядом. Даже слова Зашавана о том, что первое время Егор будет сильно уставать и много спать, не расстроили Лизу – главное для женщины было то, что её сын идёт на поправку, ну а с остальным они справятся.
ГЛАВА 17
«Прошлое кивнуло, улыбнулось
и зашагало дальше, в будущее»
Терри Прачет
«Роковая музыка»
Целые сутки Лизу и Егора никто не тревожил и женщина, несмотря на всё сопротивление здрада, осталась ночевать, а в этом мире скорее – дневать рядом с сыном.
Зашаван оказался прав: сынишка очень быстро утомлялся и в итоге лишь малое время бодрствовал, но Лиза отнеслась к этому спокойно. Уж если Зацисша позволила забрать Егора из Эцеломнища – значит, всё будет хорошо, значит, сын идёт на поправку.
Когда Лиза под чутким руководством здрада начала делать Егору первую перевязку, то сняв бинты, с минуту затаив дыхание, осматривала живот и грудь сына.
И опять в её голове прагматика никак не мог уложиться тот факт, что вместо бугрящихся, красных шрамов сейчас под бинтами были розоватые, чуть воспалённые полоски, да и то, что отсутствовали соски, немного напрягало взгляд непривычностью.
Смахнув слёзы облегчения, Елизавета аккуратно совершила все указанные манипуляции, приложила к тем местам, где были швы, смоченные в специальном резко пахнущем настое марлевые салфетки и после этого, криво правда, но самостоятельно перебинтовала сына.
Единственное что тревожило Елизавету, так это то, что Ведающая тянет с разговором: «Ну не могла же она моё признание о таблетках оставить без внимания! А значит: разговор будет, и скорей всего тяжёлый» – терзалась мыслями Лиза и оказалась права.
Проснувшись, Лиза, потянувшись, села и с улыбкой посмотрела на спящего сына, откинула отросшие волосы со лба и, наклонившись, поцеловала его в щёку:
– Люблю тебя, моё солнышко, – тихо прошептала женщина, чтобы не разбудить ребёнка. Встав, хотела направиться в свой цело́м, но, повернувшись, натолкнулась на изумлённо смотрящего на неё здрада. Закатив глаза, вздохнула и тихонько вышла из спальни.
– Что я сделала не так? – Спросила она у Зашавана уже в гостиной.
– Эм, – здрад замялся и отвёл глаза.
– Зашаван, ответьте, пожалуйста, вы как относитесь к детям? В смысле вы их любите, заботитесь? Просто у меня такое чувство, что вы впервые видите, как мать целует своего ребёнка! – Лиза негодующе ждала ответа.
– Нет, что вы! Мы относимся хорошо, матери здрадов очень заботливые, отзывчивые, но вы…
– Что я? – Не поняла Лиза.
– Вы другая. Вы же, как цисанка, а они так не заботятся о тех, кого произвели на свет. Разродившись, они даже не осматривают дитя и спокойно позволяют унести его и не общаются до их совершеннолетия. Хотя и потом многие не контактируют, только если есть объединяющие интересы.
– Ну и? Почему вы меня сравниваете с цисанками?! Я человек! – Елизавета, развернувшись, направилась на выход и, перед тем как выйти, обернулась: – Зашаван, я другая – понимаете? Я люблю своего сына, забочусь о нём, я психологически ближе к вам, не к цисанам.
