– Скорее опасение и немного раздражение. – Призналась женщина.
«Всё правильно, ожидаемо, но почему же так неприятно это слышать?»
– Что вызвало у вас эти чувства? – Приглушённым голосом поинтересовался он, склонив к ней голову и глядя ей в глаза.
Элиссавет, прикусив губу, посмотрела в сторону, а ему захотелось провести по ней пальцем, но он тут же отогнал это желание.
– Вы считаете меня недостойной смотреть на вас?
– Что? С чего вы это взяли? – Такого он точно не ожидал.
– Тогда для чего лента? Здрада объяснила, что я должна встретить вас с завязанными глазами, чтобы не смотреть на вас. – В голосе женщины сквозила такая обида, что Махарадж опешил: у него и в мыслях не было, что его распоряжение о ленте, она может воспринять так искажённо.
– Эта повязка для того, чтобы не испугать вас, – пояснил он.
Махарадж действительно не хотел, чтобы Элиссавет, случайно увидев его изменённую внешность, начала биться в панике. Даже некоторые циссанки сторонились и боялись воинов в их изменённых ипостасях, что уж говорить о той, что пришла из другого мира.
– Испугать? – В недоумении переспросила Элисса и, посмотрев в его глаза, начала сливаться взглядами. Моргнув, Махарадж тут же перевёл свой взгляд на её губы, нос, сдерживая желание опять захватить в плен её глаза.
– Дело в том, что при слиянии внешность цисанов немного меняется, и я бы не хотел, чтобы вы, увидев меня, испугались, а соответственно были напряжены телом.
Чтобы не уступить соблазну и ещё раз не заглянуть в глаза Элиссавет, он, подхватив ленту, решил сам повязать её. Развернув женщину к себе спиной, поинтересовался:
– Вам здрада не объяснила: как следовало подготовиться?
– Объяснила, – ответила она вздрогнув. – Я должна была быть обнажена…
– Всё верно, – подтвердил Махарадж, желая поскорее избавиться от ткани, в которую она завернулась.
Решив с этим не тянуть и обнажить женщину самостоятельно, поинтересовался:
– Ты нанесла гашан? – Развернул Элиссавет к себе лицом, чтобы освободить её тело от ткани, но она в панике вцепилась в неё, не желая разжимать пальцы.
Махарадж едва не выругался: если бы он сам не видел её сына, подумал бы, что у женщины до этого не было слияний – уж слишком нервной и испуганной она была, а поэтому выходило, что женщина противится слиянию именно с ним. В то время как его тело изнывало от желания, Элиссавет даже не думала, не желала его.
Мысли Махараджа были злые, ему было неприятно всё это осознавать, но он вопреки желанию просто сдёрнуть ткань – сдержался, дал время успокоиться Элиссе и был вознаграждён тем, что через пару мгновений её пальцы разжались и руки опустились вниз.
Снять последнюю преграду к столь вожделенному телу уже не составило труда и ткань, фактически соскользнув, открыла его взору то, о чём он лишь догадывался по очертаниям под одеждой.
Его фантазии были далеки от действительности: грудь женщины была большой, по его восприятию очень большой – у цисанок груди вообще нет, вскармливают младенцев низшие слои цисаноик, но их фигуры и грудь отвратительны. У Элиссавет грудь была такая, что руки сами тянулись к ней, чтобы огладить, приподнять и прочувствовать тяжесть в ладони, а ещё соски – фактически гладкие, розовые с чуть выступающей вершинкой. Бёдра округлые, приятны взгляду, а вот ниже Махарадж не смотрел, он наслаждался пока только верхней частью тела Элиссавет, растягивал удовольствие от созерцания.
Положив ладони на гладкую, такую приятную на ощупь кожу женских плеч, Махарадж, прикрыв глаза, поглаживая, спустился ниже, приседая перед женщиной на корточки. И только потом распахнул глаза, чтобы увидеть то, что его когда-то очень удивило. Ещё в походе он обратил внимание на эти завитки огненных колечек, которые впечатались в его память и как бы он не откидывал эту мысль, как бы не противился – он знал, что более никогда не забудет того, что не давало ему покоя.
Женские руки взметнулись, чтобы прикрыть ладонями пах то ли в смущении, то ли в страхе. Элиссавет стремилась закрыться от его взгляда, но Махарадж, перехватив её запястья, не позволил этого сделать:
– Не прикрывайся, – Сорвалось с его губ более хрипло, чем он мог себе позволить, но сейчас ему было не до того, чтобы следить за тембром своего голоса, который выдавал все его желания. Сейчас его заботило то, что Элиссавет не нанесла мазь и теперь придётся ждать, пока снадобье подействует, а в его случае ждать – это тяжело.
Подхватив Элиссавет на руки и тут же уложив на матрас, Махарадж взял глиняный сосуд с мазью:
– В этот раз я нанесу гашан сам, но в следующий раз делайте это заранее, чтобы снадобье успело подействовать. Раздвиньте ноги. – Повелел он, в ожидании чуть не раздавив банку в ладони, а когда женщина всё же развела ноги в стороны, Махарадж едва удержался от того, чтобы тут же не кинуться к её телу.
Лёжа на спине, с завязанными глазами, в окружении огненного облака волос, её тело с такой светлой, нежной кожей, казалось Махараджу совершенным: большая грудь, мягкий живот раскинутые в стороны ноги – и вся женщина раскрыта до того, что это делает её безумно открытой и беззащитной. По её сбивчивому дыханию, по сжатым в кулаки ладоням, прикушенной губе, было понятно, что она испугана, но в тоже время это волновало так, что Махарадж, будь даже при смертельной опасности, сейчас не смог бы отвести от её тела взгляда.
Присев на корточки между согнутых в коленях и раздвинутых в стороны женских ног, положил ладонь на подрагивающий живот и, лаская, спустился вниз к манящим, влекущим завиткам волос, к тому, что они прикрывали. Отвлёкшись на мгновение, Махарадж набрал совсем немного снадобья на палец и, раздвинув мягкие, нежные складки кожи, тяжело сглотнув, ввёл его в женское лоно.
Замер. Казалось, у него сейчас просто вырвется из груди бешено стучащее сердце. Стоило ему представить, что через некоторое время его орган дающий жизнь окажется там, где был сейчас его палец: в этой гладкой, горячей и такой узкой глубине, обещающей такое наслаждение, что при этих мыслях у Махараджа всё скручивало в паху.
Женщина дрогнула и от её движения, а может от испуга стенки лона сжались и обхватили мужской палец. Махарадж едва сумел подавить стон, а орган дающий жизнь дёрнулся от желания, которое было столь велико, что переходило в боль.
– Элиссавет, – Махарадж, вытолкнув её имя, на время замолчал, старательно пытаясь совладать с голосом и одновременно то поступательно, то по кругу распределяя снадобье по стенкам лона. – Постарайтесь успокоиться, не сжимайтесь. Я нанесу гашан.
– Гашан? – Напряжённо переспросила Элисса, в то время как Махарадж, вынув палец и подцепив ещё немного снадобья на кончик, медленным движением погрузил его опять внутрь тела женщины. Медленно, сводя себя с ума, двигал им, наслаждаясь ощущениями.
Махарадж с трудом сдерживал безумное желание. Оно пульсировало не только в мужском органе, пульсировало до боли, распирало, оно отдавалось в висках, вызывало подергивание рук и смешение мыслей. Но он уже не хотел быстро завершить слияние. Теперь он хотел растянуть время, чтобы насладиться каждым вздохом женщины, каждым мгновением… Тем более необходимо выждать время для того, чтобы снадобье подействовало.
