— Ладно, ладно. Здесь красиво. Но я не любитель ходить на такие расстояния. У меня ноги болят, — устало произношу я, облокачиваясь на дерево.
— Мы уже заканчиваем, нытик.
— Я не нытик.
— А кто постоянно ноет, что устал? — Олег ставит руки по бокам от моей головы и касается носом моей щеки.
— Ну если я устала, что помирать здесь теперь?
— Однозначно нет. Рано еще. Ладно, говори, что ты сейчас хочешь, этим и займемся. Я понял, что ты хочешь на ручки и не топать своими ножками, это можно решить прямо сейчас. Как раз и начнешь делать мне горб, все по плану. А что еще?
— Тебе что весь список предоставить?
— Да, огласите весь список, пожалуйста. Можешь не стесняться.
— Если я скажу тебе, что я хочу на самом деле, то боюсь этим лесом все и закончится. И горб тебе не успею сделать.
— Не порядок, горб нужен обязательно, — не сдерживая улыбки констатирует Самарский. Красивый зараза. Какой же он красивый… И глаза эти надо бы обязательно клонировать. А лучше такого же красивого сынулю родить. Ой блин, дура, размечталась. Тут до сынули как рукой до неба. — Ну так что? Говори, что душа просит.
— Душа желает ПМС.
— Ммм… чего его желать-то? Я тебе и так позволю дурить и истерить вне этих дней.
— Круглогодичный ПМС от дяди Олега?
— Точно.
— Не раскидывайся такими предложениями, я ведь могу и согласиться. К тому же, я совсем про другое. Я хочу ПМС. «П» — писать, «М» — мороженое, «С» — снять эту дурацкую шапку и расчесать к чертовой бабушке кожу на голове, — неужели я произнесла слово «писать» в его присутствии? Эх, на глазах взрослею. Усмехаюсь в голос, смотря на несколько растерянного Самарского.
— Да уж, ну и фантазия. В любом случае не вижу проблем. Первое осуществить легче простого. За мороженым поедем как вернемся домой, со снятием шапки тоже до дома повременим. Ты сейчас разгоряченная, еще заболеешь. Пойдем, — берет меня за руку и оглядывается по сторонам.
— Куда?
— Писать.
— Дурак что ли?! — одергиваю руку и отхожу в сторону. — Я не буду это делать при тебе.
— Что за глупости, — вновь берет меня за руку. — Мы только куст подходящий найдем, скрывающий твое попочное счастье.
— Попочное счастье?!
— Ну хочешь я скажу задница. Короче суть от этого не меняется. Вик, ну чего ты как маленькая, что здесь такого? Не буду я на тебя смотреть. Спустила джинсы, сделала это нелегкое журчащее дело, быстренько натянула штаны обратно, чтобы не застудить жизненно-важные части тела и все. Давай, — подталкивает меня Олег к кусту, а сам отходит на значительное расстояние. — Я не смотрю.
Еще бы ты смотрел, убила бы сразу. Нехотя подошла к заснеженному кустику, еще раз огляделась по сторонам, расстегнула пуговицу и присев на корточки, приспустила штаны. Пожурчать мне не дал мой цепкий взгляд, устремившийся под ноги. Вскочила я как угорелая с диким воплем, наспех натянув трусы вместе со штанами обратно. Поскользнулась на своих двух, но все же попала в цепкие руки Самарского.
— Что случилось?!
— Там чей-то палец!
— Какой палец?
— Не знаю какой, я не рассматривала. Толстый длинный розовый палец. Тихий лес, говоришь? Да тут чей-то труп!
— Успокойся.
Олег подходит к кусту, секунд десять рассматривает мою находку и, как всегда, с невозмутимым лицом поворачивается ко мне.
— Это не палец, а сарделька в оболочке.
— В смысле?! То самое?
— Что то самое?
— Ну… отрезанный член в презервативе? Мне казалось, они выглядят несколько подлиннее.
— Да уж, привет белке. Ты кислородом перенасытилась? Я говорю это сарделька. Такой мясной продукт, который едят люди. Иногда, конечно, он содержит больше бумаги, чем мяса, но это определенно сарделька. И не в презервативе, как ты изволила выразиться, а в естественной оболочке.
— Понятно, — провалиться бы от стыда под землю. Что такое позор и как с этим бесполезно бороться, вы узнаете в новой программе «Спросите у Вики». Еще по ходу по мне психушка плачет. — А ты уверен, что это сарделька? — гениальный вопрос, уж лучше бы заткнулась. — Просто как она сюда могла попасть?
— Гораздо проще чем чье-то отрезанное хозяйство, например, ворона с мусорки прихватила. Прилетела сюда пожрать, но увидела твою обнаженную попу и решила еще полетать.
— Совершенно не смешно.
— Ну извини, а вот мне смешно. Викуля, ты просто жжешь. То пост на дороге, теперь член в снегу. Да у тебя какая-то извращенная фантазия, но ты знаешь, мне нравится, — Олег подходит ко мне, кладет руку на плечо и прижимает к себе.
— Я тебе говорила не называть меня так, Олежка в попе сыроежка?
— Прости, я забываю. Но Викуля безобидно, а во то, что у меня в заднице сыроежка как-то обидно, не находишь?
— Нет, не нахожу.
— Ну чего ты сразу на все обижаешься? Я понял, это в тебе говорит обида на сардельку за, что не справила жизненную нужду. Давай найдем новый кустик и облегчимся?
— Да иди ты, — толкаю Самарского в грудь.
Снимаю с себя перчатки, наклоняюсь к земле и сгребаю рукой приличную порцию снега. Делаю снежок и кидаю прямо в Олега. Тут мой глаз меня не подвел и попала я ровно в цель, а точнее ему в лицо. Но видимо терпение Самарского закончилось и в стороне он не остался. Начался типичный бой снежками. Кажется, я не делала этого лет сто. Руки примерзли, по-прежнему хочется в туалет, но так хорошо, что совершенно не хочется, чтобы это заканчивалось. Я бы, наверное, и дальше продолжала вот так по-детски резвиться, но Олег закончил наше совместное занятие первым.
— На этом лучше закончить, наверняка, уже вся замерзла, да и ты, кажется, кое-куда очень хотела.
— И хочу.
— Тогда тем более. Не царское это дело, в кустах нужды справлять, — улыбаясь произносит Олег.
Поднимает со снега мои перчатки, кладет к себе в карман и начинает греть мои руки. Может я и вправду не совсем нормальная личность, но я тихо млею от таких, казалось бы, простых действий. Это ничуть не хуже, чем целоваться, а может и лучше. Хотя и от этого я бы сейчас тоже не отказалась. Немного согрев мои ладони, Олег надевает перчатки и присаживается ко мне спиной на корточки.
— Давай, садись на меня и обхватывай ногами.
— У меня сейчас что-то пошлое на уме крутится, примерно сродни сардельки.
— И это мне говорит человек, который поставил двухмесячный запрет на секс. Ну-ну, — приподнимается с колен и очень ловко подхватывает меня на руки.
— Не надо, поставь меня, — но Олег как будто бы меня не слышит. Целенаправленно идет по тропинке в сторону дома. Ну и ладно, когда еще появится шанс такое количество времени побыть на ручках.
