— Что за глупости?
— Но я не хочу с ним общаться. Он мне чужой. Пусть я плохо помню своих родителей, но они у меня были. Зачем мне чужой человек в двадцать два года. Мне он нужен был раньше, а сейчас… Думаешь я все равно должна с ним общаться? С одной стороны, мне его жалко, а с другой…
— Нет, малыш. Не должна. Делай то, что хочешь исключительно сама. Может завтра ты передумаешь, а может нет, но это только твое решение. Не расстраивайся, — глажу ее холодные после улицы щеки и целую в раскрасневшийся нос.
— Ты сколько была на улице, что вся примерзла?
— Недолго. Просто вышла в одной ветровке, думала перекинемся парой слов, а оказалось по-другому.
— Ладно, пойдем греться.
***
Любопытство сгубило кошку, но я ведь не кошка, значит все будет пучком, сказала я себе, в очередной раз влезая не в свои дела. Но когда я вновь краем уха услышала любимое имя на букву «М», у меня задергался глаз. Нет, в том, что я ее больше не увижу рядом с Олегом и с собой, я почему-то не сомневалась. Но желание знать о чем Олег говорит по телефону по поводу этой мадам пересилило все мои границы. Услышанное меня так порадовало, что предпраздничная суета превратилась в самое прекрасное время года. А ситуация была проста-мой Самарский решил пустить по миру мадам Марину ее любимым способом-охмурением. Только теперь охмурять будут ее и не какой-нибудь богатый папик, который оставит ей очередные зеленые бумажки, а высококлассный аферист, который пустит по миру клопастую сучку. А еще градус моего настроения подогревала одна маленькая, случайно замеченная мною, вещица.
О моем новом родственнике я старалась не вспоминать, и так и не смогла договориться со своей совестью и принять чужого человека. Удивительная вещь, я совершенно не осуждала маму, мне даже стало ее жаль. Ведь со слов моего биологического отца, они с мамой любили друг друга с юности. Не хочу разбираться в том, что произошло дальше. Есть то, что есть. И пока я не готова к родственным отношениям с незнакомым человеком.
Загород мы приехали рано утром тридцать первого декабря. Почему-то мне не спалось с самого утра, а учитывая сколько дел еще необходимо переделать, я подняла Самарского с кровати, едва на часах стукнуло шесть утра. Время пролетело так незаметно, что мы едва все успевали. Не знаю кой черт меня дернул попросить Олега срезать настоящую ель, потом я уже дико об этом пожалела, особенно, когда пришлось помогать ее тащить в дом. Я устала, жутко замерзла, а руки от липкой ели словно клейкая лента. Да, мозгов мне все же не хватает, Самарский-то в перчатках.
— Ну все, половину дела сделали, — тяжело дыша произнес Олег, скидывая перчатки и куртку. Зажигает камин, и потерев руки друг о друга поворачивается ко мне. Смотрит несколько секунд, а потом так выпучивает глаза, словно у меня вместо лица задница. — Охренеть, ты же синяя!
— Да, я немного замерзла, — проклятые зубы начинают стучать друг о друга, выдавая мое «немного».
— Ты вообще нормальная? Ладно я был увлечен срезом этой дебильной ели, но ты-то могла сказать, что замерзла!? Иди сюда.
Тянет меня на себя, быстро избавляет от куртки и начинает стягивать с себя ремень.
— Ты чего?!
— Бить тебя буду, кровь быстро прильет к ягодицам и станет теплее.
— С ума сошел? — кошусь на него, выпучив глаза.
— Нет. Всего лишь будем греться.
Кинув ремень в сторону, Олег принялся за мою водолазку. Так быстро ее стянул, что я не успела и глазом моргнуть, как осталась в лифчике и джинсах. А нет, Самарский расстегивает мои джинсы и стягивает их вниз.
— А ты уверен, что без одежды я согреюсь?! — обнимаю себя руками в надежде согреться, но как-то не особо помогает.
— Конечно, — отбрасывает джинсы в сторону и принимается снимать с себя вещи. — Одежда холодная. Чтобы тебе согреться, нужно как минимум, чтобы то, что на тебе надето было теплым. А лучший способ согреться-это контакт с другим телом. Совместим приятное с полезным. Иди сюда.
Снова тянет меня себя, разлепляет мои деревянные руки, закидывая их себе на шею, и поднимает мое скованное тело на руки, чтобы как ни странно, опустить на пушистый ковер возле камина. Потирая рука об руку, принимается греть мои ледяные ноги. Нет, не просто ноги, а ступни. Ммм… это, пожалуй, интимнее, чем трогать меня в самых интимных местах. Там как-то уже привычнее почти за целый год, а тут меня лишают… пяточно-ступневой девственности? Черт, может я мозг отморозила? Моя стопа, не знающая таких ласк, кажется, скукоживается и вроде как не от оргазма, а скорее от щекотки. А может у меня там все-таки эрогенная зона? Нет, вряд ли, потому что, когда Самарский перешел на мои лодыжки, там тоже оказалось неимоверно приятно. Дальше больше, я уже не закрываюсь руками, мне реально становится тепло от, казалось бы, простых растираний, правда не только от них. В конце концов, не каждый день мне целуют ноги. Остановите землю, я сойду. Кайф-то какой. За своими размышлениями я потеряла счет времени и не заметила, когда из простого согревания мы перешли к полному раздеванию. Поплывшим взглядом смотрю на Самарского, который вполне осознанно улыбается, гладя внутреннюю сторону моего бедра. Олег отстраняется, но я тут же обхватываю его голову двумя руками и тяну на себя.
Хочу чувствовать его тело, он поддается мне и накрывает меня собой, опираясь на одну руку, второй проводит по моей щеке, смотрит мне в глаза, нежно касается моих губ. Но мне не хочется сейчас нежностей. Прижимаюсь со всей пылкостью к его губам, врываясь в его рот языком. Сейчас наш поцелуй напоминает бешеный танец. Когда кажется, что дыхание на исходе, Олег отстраняется и начинает целовать мою шею, одновременно сжимая одной рукой грудь. Спускается поцелуями ниже к ключицам. Добравшись до груди немного прикусывает сосок, вызывая приятную боль. Низ живота тянет, хочется немедленно ощутить его в себе. Олег опускает руку на мое бедро, медленно перемещается к клитору, слегла массирует его и под мое громкое прерывистое дыхание входит в меня двумя пальцами. От неожиданности вскрикиваю, получая при этом неимоверное удовольствие.
— Какая ты влажная, — шепчет мне в губы Олег.
И не став меня мучать сменил пальцы на свой член. Зарываюсь пальцами в его волосы и тяну еще ближе к себе. Медленные движения стали переходить в более быстрые. Наши поцелуи превратились в его тяжелое дыхание в район моей шеи и в мои в тихие стоны. Но внезапно Олег вышел из меня, вызвав мое недоумение. Улыбнулся, подвинул меня ближе к себе, приподнял за попу и закинув мои ноги к себе на плечи, резко вошел в меня. Движения стали нереально быстрыми, при этом его пальцы ласкают мой клитор. Несколько минут дикого темпа, и я взрываюсь в оргазме, еще несколько движений, и Олег следует за мной после чего перекатывается на бок.
— Кайф, — еле дыша произношу я, и начинаю задыхаться от смеха. — Ради такого секса можно и попу отморозить.
— И не говори, — так же тяжело дыша шепчет Олег. — Вот видишь, как надо греться, дядя Олег плохого не посоветует.
