— Значит не крала?
— Нет. Может все-таки дадите поесть? Я когда голодная-злая.
— А я могу быть еще злее. Сейчас же говори мне правду! Кроме тебя никто не мог их украсть!
— Вы серьезно? Оглянитесь вокруг. Это мог сделать кто угодно, вплоть до охранника. Мне вас учить, как проверять людей? Камеры посмотрите, делов-то?
— В моем доме нет камер! Мне они не нужны. Здесь не бывает посторонних людей, — произнес вслух и понял какая это чушь. Нянька ведь тоже могла, может поэтому Тима так на нее и взбесился.
— Очень глупое решение об отсутствии камер, я вам скажу. Слушайте, ваша милейшая собачка хочет в туалет.
— Это ты тоже наэкстрасенсорила?
— Нет, что вы. Она просто стоит у входной двери и смотрит на нее.
— Господи! Как ты меня бесишь! Слов нет.
— Тогда отпустите меня или покормите.
— Хорошо, докажи мне, что ты не воровка.
— Не собираюсь я вам ничего доказывать и к тому же…
Татьяна, как и я затихает, когда слышит Машин плач, доносящийся из спальни.
— Стой на месте и жди меня тут, — кидаю ей на ходу. Открываю входную дверь для Тимы и быстро поднимаюсь наверх. Пусть только эта ведьма попробует сбежать.
Когда вошел в спальню, крик стал еще сильнее. Взял на руки Машу и стал качать, а когда увидел в дверях Татьяну, чуть не обделался от страха. Только молнии и грома не хватает при виде ее появления. Ну как можно так красить глаза?!
— Я сказал ждать меня внизу, — вместо того, чтобы послушать меня, хотя бы сейчас, она целенаправленно идет ко мне. Клянусь, в этот момент я определенно кому-то молился. У меня было стойкое ощущение, что своим внешним видом она так испугает Машу, что та точно наделает делов в памперс. — Стой, не подходи.
— Я не сглажу вашу девочку. Чего вы так переживаете?
— Хочу и переживаю. У тебя внешность, знаешь ли, специфическая, ей не понравится.
— Судя по плачу, ей не нравитесь вы.
— Я как-нибудь это переживу, — непробиваемая баба. Вместо того, чтобы свалить отсюда, она тянет к Маше руку. — Не трогай ее головку!
— Вашу же трогала, и вы еще живы. Можно мне девочку взять на руки? Клянусь, что ничего плохого ей не сделаю. Более того, она сразу успокоится. Обещаю вам.
В принципе терять мне опять нечего. Испугается ведьмы, так заставлю ее менять памперс. Передаю Машу черноволосой, невольно смотря на ее глаза. Если не брать в расчет ее дурацкий макияж, глаза у Татьяны очень даже ничего. Как только Маша оказалась у нее на руках, Бдушкина самым настоящим образом начала имитировать звуки собственной фамилии только в моей интерпретации.
— Ты что больная?!
— Небольшой ожог на ноге, а в целом здорова.
— Ты зачем издаешь этот звук?!
— Ну разве вы не видите, что девочке это нравится? — смотрю на Машу, а та завороженно наблюдает за черноволосой, а точнее за ее ртом и совсем не плачет. — Ребенка всегда надо чем-нибудь отвлечь от плача. Не так как это делают современные мамы, пихая с младенчества планшетник малышу. А самому, без всего. Проще говоря, при помощи рук и языка. Как зовут вашу дочь?
— Маша, — не задумываясь ни над именем, ни над словом дочь ответил я.
— Машуня, значит. Ты красавица, не то, что твой папа. А какие у нас щеки… Так бы и съела.
— Ну мы поняли, что ты хочешь есть.
— Вот идите и приготовьте нам ужин.
— Может тебе сразу дать ключи от банковской ячейки и все документы?!
— Не надо. Боюсь, что не смогу этим воспользоваться. У меня фобия перед замками. Не могу открыть новые, теряюсь и забываю, что надо делать. Можете просто дать денег. И желательно крупными купюрами, чтобы я их сразу не потратила.
— А что еще нужно?
— Мы с вами не так близко знакомы, чтобы говорить обо всех желаниях. Какая у вас лапочка, однако, родилась, прелестный малыш, — Маша тянет к черноволосой ручку и пытается достать до ее ресниц. Та в свою очередь нисколько не сопротивляется, а дает возможность малой поиграть. — Кажется, ей не нравятся мои ресницы. У вас нет клея ПВА, а то кажется чуть-чуть отклеились?
— Даже ребенку не нравятся твои метелки, это ли не знак.
— А вы весь не нравитесь ребенку, это ли не знак, — копирует мою интонацию и начинает корчить рожицы Маше. — Ну что там с ПВА?
— У меня есть только клей «момент». Подойдет?
— Нет. Этот вреден для кожи.
С ума сойти, привел же в дом ненормальную.
— Дай сюда ребенка.
Забираю Машу из рук черноволосой и тут же начинается хорошо знакомый плач.
— Только не надо говорить, что у меня плохая аура.
— Не буду. Вы это и так знаете. Думаю, что ребенку нужно просто поменять памперс.
— Снова решила включить экстрасенса?
— Господь с вами, это же очевидно. Кстати, как продвигаются поиски предполагаемой матери? — шепчет мне на ухо ведьма, как только я кладу Машу на пеленальный столик.
— Ты, кажется, ясновидящая, вот и скажи мне.
— Я ясновидящая, а не всезрящая.
— По-моему, ты обыкновенная воровка, ни фига не видящая. И если думаешь, что просто так слезешь с этой темы, то ты заблуждаешься.
Кое-как снимаю эти дурацкие липучки, и да, Маша действительно нагадила, да еще и какой-то зеленой размазней.
— Ты не в курсе, это нормально? Цвет странный, я не дочитал все виды какашек.
— Ну если вы перекормили ее чем-то зеленым, то возможно, да. А может инфекция какая-нибудь. Температуру меряли?
— Нет. А откуда ты это все знаешь?
— Я медсестра по образованию. Павел?
— Что? — пытаюсь достать влажные салфетки, но как назло упаковка не поддается.
— У вас в штанах что-то шевелится, — шепчет мне на ухо.
Поворачиваюсь к ней и ошарашенно смотрю в ее наглые глаза. Это что получается, черноволосая ко мне подкатывает?
— И даже не думай, мое опахало ты не заинтересовала.
— Не льстите себе, Павел. У вас в кармане телефон вибрирует, а не то, о чем вы подумали. У кого, что болит.
Черт, а ведь у меня и вправду вовсю вибрирует телефон. Нехотя беру трубку, на экране которой большими буквами высвечивается «ВАДИМ». Уж этому придется ответить, просто так бы он не звонил.
— Да.
— Павел Александрович, у меня срочная информация. Лучше с глазу на глаз.
— Я сейчас спущусь.
Кладу трубку и уже даже не замечаю плач Маши, меня куда более интересует, что там за информация. Чует моя пятая точка, что связано это с черноволосой. Снова пытаюсь открыть эту дурацкую упаковку с влажными салфетками, но в спешке у меня это в очередной раз не получается.
