– Вся суть поединка заключается в том, чтобы как можно скорее обезвредить своего противника, а вы играетесь с ними как лисица с полевкой. – Мастер ударил Фьерда тростью по спине, чтобы его слова запомнились юноше вместе с тупой болью. – Вы скачете перед соперником, как заяц перед самкой.
– Я все понял, мастер Чайхо. Пожалуйста, не бейте меня, – мучительно отозвался Фьерд, пытаясь подняться на ноги.
– Учтите, Фьерд, Дитя Севера – в жизни вам может попасться враг, навыки которого вы, в силу своей самоуверенности, можете недооценить. Такой человек не станет терпеть ваше шутовство, а вонзит свой меч прямиком в вашу ехидную улыбку, – угрожающим тоном произнес мастер Чайхо, помогая встать юноше.
– Хорошо, мастер Чайхо, я услышал ваш совет.
– Но отложился ли он в вашей прохладной голове? – Чайхо занес над юношей свою трость, указывая на голову, от чего тот с испуга прикрыл лицо руками в ожидании очередного удара.
– На сегодня вы свободны, молодой человек. Советую вам хорошенько поразмыслить над моими словами, – произнес мастер, направившись к длинной бревенчатой постройке с широкими лестницами. – Тем более, что вечер вы проведете в одиночестве, в связи с отъездом вашего отца и сестры. – Чайхо перешагнул порог, но затем ненадолго выглянул из-за двери. – Жду вас завтра на рассвете, Фьерд. И вот вам последний на сегодня совет: не опаздывайте!
Мастер Чайхо с грохотом захлопнул входную дверь, от чего белые пылинки снега слетелись с широких лесенок в небольшую снежную пургу.
Фьерд ритмично хлопнул два раза себя по бедру, после чего двинулся к выходу, чуть прихрамывая. Лисица стряхнула с себя своим пышным, пушистым хвостом опавший снег, затем рванула за хозяином.
Скоротечные вечерние сумерки вынужденно уступили свое место нагло вперившейся Северной ночи. Стерегущая холодная луна с небольшим прикрытым краем бледным оком нависла над затихшей общиной. Сотни глиняных дымоходов испускали в небо армию призрачных ароматных кумаров, символизируя о теплой и уютной атмосфере в своих домах.
Южанин, притаившись в деревьях, просовывал под мешок куски вяленой крольчатины, найденной в погребе дома Гойлов. В нескольких метрах от него недовольно фыркала гнедая лошадь, привязанная к стволу высокой ели.
– Веди там себя тихо, или привлечешь на свой хвост стаю голодных волков, – жвачно произнес Мешок, засовывая в рот последний кусок мяса. – Поверь мне, встреча с ними – момент не из приятных.
Лошадь демонстративно ударила ногой о землю, выбивая копытом горсть снега с грунтом, затем отвернулась в сторону леса. Южанин достал из-за пояса листок с картой и сверился с отметкой у стены, за которой сразу располагался дом клана Винтер.
– Похоже, мы на месте, – произнес Мешок, слегка обернувшись к лошади, но животное даже не повело ухом.
Он подошел к лошади, затем достал из сумки заранее приготовленную веревку с подвязанной на конце палкой. Перекинул через шею меч, заключенный в ножнах, после чего велел лошади дожидаться его прихода, не поднимая шума, затем украдкой двинулся к стене.
Раскрутив и забросив наметанной рукой на стену веревку, Мешок пару раз сильно дернул ее конец на себя, после чего осторожно полез наверх. Добравшись до острых верхушек бревен частокола, он уперся ногами в расщелины между бревен и стал сматывать веревку, чтобы перебросить ее на другую сторону.
Когда болтающийся конец облизывал примерно середину стены, из-за угла послышались пыхтящие звуки. Мешок доматывал веревку, когда приближающиеся звуки стали отчетливо походить на бегущих запыхавшихся людей. Он прикинул, что не успеет перебросить веревку, поэтому единственным выходом было повиснуть с внутренней стороны стены и дождаться, когда нежданные гости пробегут мимо.
– Стой! Я больше не могу. Давай передохнем, – задыхаясь, простонал один из бегунов, остановившись около стены прямо под тем местом, откуда свисал Мешок.
– Ну, давай же! Осталось совсем немного, – подбодрил своего вымотанного друга молодой северянин.
– Если я пробегу еще несколько шагов – я выкашляю свои легкие, – промычал юноша, загибаясь от колющей боли в груди.
Висящий на другой стороне стены южанин начал ощущать неприятное нытье в руках. Он огляделся вниз и заметил наметенный снежный сугроб, в который, в теории, он мог бы спрыгнуть не покалечившись. Но звук падения привлек бы бегунов за стеной, поэтому оставалось только выжидать их ухода.
– Да брось, это последний круг. Соберись!
– Какое это имеет значение, если мы итак не успели пробежать до захода солнца?
– Но старик же этого не знает! Наверняка он сейчас уже дрыхнет в своей теплой пастели.
Руки Мешка начало сводить судорогой. От скручивающей боли пальцы начинали потихоньку разгибаться. Он поочередно перехватывался обеими руками, чтобы разогнать кровь, а с ней и болевые ощущения.
– Ох, даже не знаю. С мастером Чайхо лучше не шутить, – произнес уставший юноша, после чего глухо прокашлялся.
– А гробить свое здоровье лучше? Давай спокойно дойдем до моего дома, моя мама заварит нам пряный травянистый чай.
– Может быть, ты и прав. Только давай помедленнее, иначе я свалюсь без сил в обрыв.
Юноши, по-братски приобняв друг друга за плечи, неспешно двинулись вдоль стены.
Мешок чувствовал, что сил в руках уже почти не осталось, но бегуны были еще достаточно близко, чтобы услышать его падение. Первыми сдались большие пальцы с каждой руки. До южанина все еще доносились разговоры отдаляющихся юношей – еще не время. Следом с бревна бессильно отцепилось по указательному пальцу. Теперь их осталось по три на каждую руку – всего шесть побелевших напряженных пальцев. Руки южанина начало трясти, лицо под мешком скрючило в тугую гримасу.
Когда звуки бегунов стихли за дальним углом, оставшиеся на бревне пальцы Мешка разжались, и измученное тело с хлопком рухнуло в пушистый сугроб.
В растопленном пахучем гусином жире шумно шкварчали две половинки речной рыбы. Фьерд удерживал над огнем плоскую сковороду, иногда переворачивая рыбу деревянной лопаткой. Спустя несколько минут он подковырнул краем лопатки небольшой кусок белого филе, поднес ко рту и сцапал его голыми зубами, предварительно растянув свои губы, чтобы не обжечься.
– Кажется, готово, – произнес Фьерд, оборачиваясь на лежащую в дверях Хеллу.
Острые уши лисицы заметно покраснели с внутренней стороны, а черный нос дышал чаще обычного. Хелла всем своим испаренным видом намекала, что растопленное помещение не по нраву лисице с густым мехом.
Юноша снял шипящую сковородку с огня и присел вместе с ней за стол. Затем он отломил с ржаной буханки кусок хлеба и обмакнул его в горячее масло, пропитывая ломтик жидким ароматом жареной рыбы. Он неуклюже забросил промасленный кусок себе в рот, разбрызгивая жирные капли по столу и одежде.
– Немного жарковато для тебя, правда? – чавкая, произнес Фьерд, уставившись на изнуренную лисицу своими разными глазами. – Ну, хорошо. Впущу тебя чуть позже, когда в доме станет прохладнее.
