– Мой вождь. Прости меня за опоздание. – Мико привычно припал на колено. – И за вчерашний проступок, когда увел гостей на арену. Я не должен был так сильно напиваться.
Фуро встал с кресла и нежным усилием выпрямил племянника.
– Дитя мое. Это ты прости меня за то, что сорвался на тебя ночью, – говорил Фуро со сверкающими глазами. – Это была твоя ночь – ночь Мико, названным Волкодавом. Ты имел право на любую прихоть в этот вечер.
Юноша с непониманием скривился на дядю.
– А в том, что эти две дьяволицы растерзали друг друга, нет твоей вины, – произнес Фуро, возвращаясь к креслу. – Одна – избалованная и изнеженная отцовской любовью, другая – забитая под гнетом суровой матери. Природа их конфликта была высечена на камнях задолго до их рождения.
Крысодав упал на кресло, затем наклонился к Мико и добавил с горькой улыбкой:
– Мой тебе совет – никогда не вставай между ними. И уж тем более, не принимай чью либо сторону. Иначе будешь собирать себя по кусочкам по всему Северу.
Мико не понимал ни слова из речи своего дяди. Его голова трещала и ходила кругом. Болезненные карие глаза юноши игриво прыгали со стакана на лицо Фуро.
– Вид у тебя, честно сказать, не очень. Тебе бы подлечиться, – произнес Фуро, двигая глиняный стакан с пивом к племяннику.
Мико моментально схватился за стакан и осушил его в три огромных глотка. Его адамово яблоко три раза звучно подпрыгнуло вверх-вниз.
– А теперь присядь, Мико. Речь сейчас пойдет о серьезных вещах.
Фуро громко скомандовал на весь дом, чтобы прислужники принесли еще бочку с божественным изумрудным напитком. Мико опустился на табурет, сконцентрировав свое внимание на словах дяди.
В ходе разговора Фуро рассказал про вчерашние споры вождей. Про то, как Дорр Винтер, охваченный жаждой мести, призывал к войне с Югом. Про то, как Цейла, неожиданно для всех, отказалась от этой кровавой идеи, вследствие чего их голоса разделились поровну. Также Фуро поведал юноше о предложении Цейлы. О древнем обряде под названием Сэнна де Тхонхе, что в переводе с древнесеверного означает «путь к возвышению».
– Что это значит? – оживленно спросил Мико, наливая себе третий стакан.
– О, мой мальчик, – загадочно начал Фуро, понизив голос и подсев поближе к Мико, – во времена темные, как смоль, и древние, как скалы, в бесконечных войнах между кланами, Северу требовался Верховный вождь, который своей чистой волей объединил бы северян и призвал бы всех к миру.
– Как король?
– Не совсем. Короля либо избирает народ, либо корона передается по наследству или выхватывается силами узурпаторов. Но Север никогда не допустит самоуправства и не дозволит своим жителям чести выбирать самим себе правителя.
Голос Фуро понизился еще сильнее и стал жутким, словно ночь.
– Согласно обряду, дети вождей – их наследие, их будущее – отдаются во власть великой Лейха Сонх. Воды Древесной реки уносят их далеко на восток, за Могильные горы, разлучая их с домом. По правилам, первое дитя, чье оружие коснется ритуального столба, станет правителем всего Севера. Верховным вождем по воле Северного леса.
Мико уставился на своего дядю как на безумного бродягу, что своими сказками пытается заработать себе монету в бронзе. Старый хмель в крови юноши смешивался с новой порцией, одурманивая его сознание.
– Почему бы кланам просто не проголосовать и не выбрать самим Верховного вождя?
Фуро забрал из рук племянника стакан и убрал в сторону, затем нагнулся еще ближе и заглянул глубоко в пьяные карие глаза Мико.
– Послушай меня, Мико Волкодав. Этот южанин, убийство Фьерда, загадочное поведение Цейлы, – мне это все не по нраву. Волчица явно задумала что-то очень плохое. Что-то, что приведет всех нас к гибели.
– Что она может сделать? В случае чего, три клана объединятся против Серой Волчицы, и тогда Цейлу не спасут ее деньги, – уверенно произнес Мико, сжимая кулак.
– В том то и дело, Мико, объединятся ли? – беспокойно ответил Фуро. – А теперь представь, что произойдет, если клан Серой Волчицы обретет власть в лице Верховного вождя? Опять ритуалы и жертвоприношения? Война с Югом?
Крысодав со вздохом откинулся на спинку кресла:
– Вряд ли Север допустит, чтобы над его землями вновь навис голодный волчий оскал. Но и мы не станем сидеть сложа руки. – Фуро выдержал паузу и с надеждой взглянул Мико в глаза. – Нет, мы определенно не можем позволить случиться этому.
Племянник уставился на дядю, с резонным вопросом в глазах:
– Но причем тут я? Я не твой сын. Не сын вождя. Я не имею права участвовать в этом обряде.
В ответ на лице Фуро растянулась хитрая улыбка.
Плавными, аккуратными движениями Зерта затачивала клинок меча с изумительно красивым эфесом. Сталь соприкасалась с поверхностью крутящегося точильного камня, изрыгая фонтан пламенных искр. Закончив, пышная девочка уселась на кованой скамье, положила перед собой на колени меч и уставилась на клинок. Она представляла себя скромной и розовощекой девочкой, что беззаботно помогала своей матери на кухне печь пироги. Еще пару недель назад на ней был легкий розовый сарафан, от которого душился аромат свежей выпечки и жареного мяса. Сейчас же тучное тело Зерты обтягивала куртка из плотной вареной кожи, насквозь пропитанная запахом металла и огня. Мягкие руки ее огрубели и покрылись мелкими красными ожогами от разлетающихся искр. В отражении холодного металла Зерта наблюдала точную копию той девочки, что некогда суетилась на кухне и трепетала над тестом, только теперь ее лицо почернело из-за въевшейся сажи.
В черных глазах Зерты плавали фрагменты ужасных воспоминаний. Она постоянно проваливалась в прошлое, в тот роковой день, когда к ним в дом нагрянула волчица. Перед ней стояла одна и та же картина: как застывшая, словно скованная льдом, девочка, каменным лицом наблюдающая за тем, как ее брат вопит и барахтается в луже собственной крови, находит в себе мужества, чтобы вырваться из оцепенения и помочь раненому Ранлису.
«Смелая, как медведь» – сказала она себе в тот самый момент, вопреки стоящему в глазах страху.
Из плена воспоминаний Зерту вывел вошедший в кузницу Ранлис. Мальчишка замешкался в проеме, когда попытался по привычке поймать своей правой рукой дверь, но полотно лишь предательски скользнуло по его обрубку. Зерта воспользовалась этим, спрятав меч под скамьей.
– Плохие новости, сестра, – начал Ранлис, приближаясь к Зерте.
Прошлой ночью, когда Вармис и Роза укладывались спать в гостевой спальне кланового дома Росслеров, рыжебородый мужчина взял с нее слово, что та, ни при каких обстоятельствах, не расскажет своим детям о безумной идее Цейлы. По его решению, клан Бурого Медведя отныне принимает нейтральную позицию в политике Севера, и, определенно точно, не участвует в нелепых древних обрядах. Но сегодня днем, будучи уже дома за обедом, Роза обмолвилась насчет пленника, что томится в неволе у Крысодава. Она, к тому же, неосмотрительно отметила его принадлежность к Югу, чего Зерта уже не смогла проигнорировать. Железный голос дочери тонкой проволокой вытягивал из матери всю информацию, вплоть до подробностей обряда, из-за чего Вармис впал в бешенство. Новоиспеченный вождь клана всячески лез из шкуры, стараясь показать характер разъяренного медведя. Зерта и Ранлис в два абсолютно непохожих голоса взывали к совести своего дяди, чтобы тот позволил им отстоять честь клана.
