Волчонок подхватил тонущего Ранлиса за ворот его куртки и потянул к берегу. Благо для мальчишки, что глубина была совсем небольшой, от чего дикарь смог быстро вынести обмякшее тело на землю. Из середины озера показался кончик хвоста, покрытый темно-зеленой чешуей. Через мгновение раздался пронзающий стальной визг горечи и досады. Звук был настолько громкий, что на поверхности воды возникла небольшая волна, которая пронеслась по озеру и разбилась о берег. Гигантское нечто ушло под воду, но крик, которое оно издало, еще некоторое время разгуливал по окрестностям.
Волчонок приложил свое ухо к носу и рту Ранлиса – мальчишка не дышал. Дикарь скрестил пальцы обеих рук, отмерил силу, чтобы не покалечить, затем уложил ладони на грудь Ранлиса и с силой надавил на нее. Небольшая часть воды вылилась изо рта мальчишки, но дыхание к нему не вернулось. Волчонок сделал еще несколько давящих движений на грудь, после чего тот изрыгнул поток воды, перевернулся на бок и мокро закашлялся.
– От-родье, – выдавил из себя Волчонок в сторону лежащего Ранлис.
Дикарь подобрал с земли свой меч, затем осмотрелся вокруг: бескрайняя долина мелких озер раскинулась во все стороны. Словно небольшие круглые зеркала, озера горели пламенем, отражая свет закатного солнца. Десятки мелких троп паутиной расстелились по поверхности окружающей земли. Он двинулся, наугад выбрав первую попавшуюся тропу, но его хищный нос учуял новые запахи приближающихся людей. Он обхватил рукоять меча двумя руками, встав в боевую стойку, как учила его сестра.
Первые люди показались с запада – со стороны заходящего за горизонт солнца. Двое воинов, с ног до головы обтянутые скользкой зеленой кожей, держа перед собой длинные острые копья, осторожно двигались к Волчонку. Еще пара копейщиков, так же в упругой коже, показалась с севера. Пока Ранлис вставал на ноги, приходя в себя, парочку уже окружили со всех четырех сторон. Всего восемь копий, острые концы которых угрожающе смотрели в их сторону. Ранлис звучно вытащил меч из своих ножен вместе с остатками озерной воды.
– Кто вы такие? – спросил один из копейщиков, когда все восемь мужчин окружили Ранлиса и Волчонка.
– Мы не хотим проблем. Если разрешите, мы просто пойдем своей дорогой, – произнес Ранлис. С его насквозь мокрых бриджей и меховой куртки срывались капли воды.
– Это не ответ, мальчик, – сурово пробасил другой копейщик, проткнув воздух своим копьем.
Волчонок огрызнулся и оскалился в ответ на выпад.
– Бросайте свое оружие, если вам больше нечего сказать. Может быть, в сырой земле память к вам вернется.
Копейщики сделали шаг вперед. Круг сузился. Волчонок с рычанием швырнул свой меч в ноги мужчинам.
– Ррр… – выдал Ранлис, чей оскал в этот момент ничем не отличался по злобе от оскала Волчонка.
Дикарь повернулся к мальчишке и отрицательно повертел своей головой с мокрыми волосами.
– Брось свой меч, юноша. Даже твой странный друг-дикарь оказался умнее тебя.
Копейщики одновременно сделали еще один шаг. Ранлис и Волчонок оказались спиной друг к другу, окруженные лезвиями копий. Левая рука мальчишки разжалась, и клинок ударился о землю с хрустальным звоном.
Двое воинов воткнули во влажную почву концы своих копий, затем связали руки юношам крепкой и скользкой травой. Третий копейщик собрал лежащие мечи. Группа, сбившись в колонну, двинулась на восток. На их спинах догорал оранжевый закат.
Ранлис и Волчонок провели ночь в сырой глиняной яме размером в пять шагов в ширину, в пять шагов в длину и в пять шагов в высоту. Копейщики привели их в общину под покровом густой ночи, поэтому Ранлису удалось лишь разглядеть низкие хижины с купольными крышами, прежде чем их двоих бросили в яму и накрыли сверху крупными плотными листьями травы.
За ночь Ранлис так и не смог сомкнуть глаз, а Волчонок, вероятно, даже и не пытался. Из глинистых стен время от времени выползали слизкие черви, которых дикарь вытягивал двумя пальцами и с аппетитом всасывал своим ртом. В такие моменты Ранлис корчился от отвращения, пытаясь отвернуться от этого зрелища, но от одного лишь звука скользящих между губ червей к его горлу подбрилась тошнота.
Ближе к рассвету на дне ямы начала скапливаться мутная вода, красная от глины. Волчонок прикладывался к лужицам губами и всасывал воду, затем переводил на Ранлиса плотоядный взгляд с издевательской ухмылкой. Мальчишка отвечал ему искривленной дразнящей гримасой.
Первые лучи солнца пробивались сквозь зеленые листья, освещая красную яму. На поверхности слышалось движение проснувшихся жителей, которые приветствовали друг друга, обмениваясь парой легкий фраз. У самой ямы свежие и выспавшиеся стражники сменили на посту уставших и сонных ночных охранников.
Ранлис поднялся на ноги, опираясь спиной на сырую стену, и прокричал в потолок:
– Эй! Сколько вы еще собираетесь нас здесь держать?! Могли бы и воды нам спустить!
После этих слов сквозь листья показался тень одного из мужчин. Стражник, по всей видимости, лишь убедился в том, что пленники живы, затем вернулся в исходное положение.
Ранлис начал опускаться обратно на землю, как вдруг что-то мокрое и холодное шлепнуло ему по щеке. Он провел левой рукой по лицу – это оказалась багровая глина.
– Развлекаешься? – злостно отчитал Ранлис дикаря.
Волчонок, радостно ухмыляясь, подхватил с земли еще немного красной грязи и слепил небольшой комок. На этот раз Ранлис успел увернуться. Комок со смачным звуком впечатался в стену.
– Прекрати! – простонал Ранлис.
Мальчишка отвернулся лицом к стене, словно и не собирался участвовать в этом глупом баловстве. Но пальцы его левой руки тайком скребли по глиняной стене, а спустя несколько вздохов, в Волчонка полетел ответный комок грязи, который попал тому прямо в лоб.
Мышцы на лице Ранлиса заметно напряглись в испуге, когда Волчонок начал недовольно скалиться, стряхивая со своего лица грязь. Но дикарь лишь весело расхохотался, хотя его смех был больше похож на птичий клекот. Ранлис облегченно заулыбался, заражаясь смехом Волчонка. Оживленное гоготание двух юношей заполнило сырую яму. Они принялись бросаться друг в друга глиной, радостно смеясь и улыбаясь. Спустя несколько минут оба были вымазаны грязью с головы до пят. Нательная белая рубаха Волчонка побагровела красными пятнами от глины, словно юношу несколько раз проткнули тонким клинком. Бурая меховая куртка Ранлиса с кожаными рукавами насквозь пропиталась грязью. Грязь забивалась в их уши, щипала глаза. Песок неприятно скрипел на зубах.
Увлеченные забавой, юнцы на мгновение позабыли про свой сырой плен и про личную вражду. Забыли про Великий Север, про обряд, про обязанности перед своими клановыми домами. Лишь на несколько минут они почувствовали себя теми, кем и должны были быть – юными сорванцами, что впитывают каждый день своей молодости, а не храбрыми войнами, что рискуют своими жизнями ради старого и дряблого кресла Верховного вождя.
