– Всего лишь падальщики, моя госпожа, трупоеды. – На этот раз Скальп успел первым вставить свое слово, от чего его страшное лицо засветилось от радости. – Мы оставляем после себя горы убитых. Не удивительно, что они прибились к нашей колонне.
– Жаль, что птицы не покорны. В отличие от людей. – Мирро взглянула на своего пленника – мужчина, еще совсем молодой, смотрел в белый песок. Что-то увесистое, свисающее с его тонкой шеи на бронзовой цепи тянуло беднягу к земле.
Мирро стянула с головы платок – ее лицо, бритая голова и шея, – были покрыты множеством черных татуировок в виде звезд различных размеров. Во лбу же горела самая крупная – красная – звезда с пятью концами.
– Начните вырезать с первых рядов, пока не наткнетесь на них. Так же вели Детям обыскать город.
– Слушаюсь, моя госпожа, – отрезал Скальп.
– И приведи мне того купца. Если же его слова окажутся ложью, то моя колонна сегодня пополнится еще одним бессовестным лгуном.
– Будет сделано, моя госпожа. – Скальп потянул нориха за передний горб, от чего животное двинулось к небольшой армии Детей Звезд.
– Такой меня и запомнят, Йорис, – справедливой к честным и жестокой ко лжи. Не сомневайся, такой и запомнят.
Йорис поднял на девушку свое заросшее лицо с выразительными, темно-зелеными глазами, попытался разглядеть ее на фоне огромного, белого солнца, но лишь рухнул бессильно в песок.
Глава 32
Раскол братского щита
Вероятность того, что два, возможно, самых одиноких на Севере человека, к тому же абсолютно не похожих друг на друга ни взглядами, ни мыслями, без какой-либо причины встретятся и проведут некоторое время в компании друг друга, многократно возросла в свете последних событий в Станоке. Цейла четвертый день кряду разменивала свою трезвость в ответ на бессонные ночи, возложив на Рубека дополнительные заботы в виде ухода за подрастающими волками, их выгуливания за пределами общины, поддержания алых свечей в ритуальной комнате и еще множества друг обязанностей, которые ранее выполняла Тень Волчицы. Не сказать, что прислужник клана Гойлов был от этого в восторге, скорее наоборот, если бы ему выпала возможность сбежать на Юг, и, при этом, если бы ему удалось сделать это втайне от своей госпожи, Рубек, несомненно, хватился бы за этот шанс. Однако ж в данный момент вездесущие серые очи госпожи Цейлы страшили его намного сильнее, нежели чем кровавое свечение ритуальной комнаты или быстро растущие клыки волчат.
В этот день за массивным резным столом компанию Матери Стаи составлял Риколиус Вонтэ. Накануне Мешок, в целях сохранения собственной жизни, но ценой горьких слез, убил своего обезумевшего отца. Сильнух – надзорный муж, который охранял Киро Росслера и был тому единственным собеседником, не позволил Риколиусу захоронить тело во влажной земле, вместо этого они оба собрали скромный погребальный костер и предали холодное тело Киро освобождающему огню. После этого перед Мешком встал выбор дальнейшего пути. Он был отрезан от Юга наградой, что была обещана Советом любому, кто принесет его голову к Зеленому Замку. Великий Север же был не более радушен его присутствию на своих землях, что Риколиус, несомненно, брал в расчет и принимал как должное. Он сделал ставку на то, что леди Цейла, как единственный человек, ведающий обо всех его насущных проблемах, не откажет ему в защите, укрытии и, возможно, даже в новом заказе.
– Смелость или отчаяние заставило тебя снять с головы тот пыльный мешок? – спросила Цейла, любуясь побитым лицом Риколиуса с тонким шрамом.
– Скорее, осознание того, что моя жизнь больше ни стоит ни гроша, – пьяными словами ответил Риколиус, прислоняя к губам чарку с ядреной брагой.
Они сидели напротив друг друга: Цейла – сдерживая царственную осанку на своем высоком кресле, Мешок – кисло облокотившись о поверхность стола. Говорили они редко, выдерживая чересчур глубокие паузы, что давало возможности залить в рот побольше хмельного напитка.
– Я не понимаю, что свело его с ума? Проклятие, наложенное отвергнутой любовницей? – спросил Мешок, с надеждой глядя на собеседницу.
Цейла молчала, поглощая напиток мелкими глотками.
– Может, это Крысодав, что не захотел делить кресло вождя со своим братом?
– Хочешь ему отомстить? – произнесла Мать Стаи, интригующе играя бровями.
– Не думаю… я и сам не знаю, чего я хочу.
Риколиус отвлекся на стены. Ему казалось, что головы зверей, что свисали со стен: козлов, оленей, кабанов, – давили на него своими пустыми отверстиями глаз, осуждая за его поступки.
Цейла опрокинула в горло остаток браги, после чего схватила пустой графин и двинулась маятником к бочке в углу комнаты.
– Это была милостивая смерть, южанин. – Она зачерпнула в графин напитка и двинулась к Мешку. – Или, все-таки, северянин? Хотя, это уже не столь важно. Винить себя за убийство Киро в твоем случае все равно, что пытаться совокупиться с ядовитой змеей – бессмысленно, и в конце принесет лишь муки и страдания. Отпусти его. Думай о его смерти, как об очищении его души. К тому же, он желал этого последний десяток лет.
Она наполнила стакан Риколиуса до краев малиновой брагой и вернулась к своему креслу.
– Он говорил про какие-то голоса, что терзали его душу. Голос Севера… вроде бы так он выразился.
– Киро Росслер, будучи горячим и самоуверенным юношей, хотел постичь непостижимое, завладеть тем, чем ему не было суждено владеть по крови. Разговаривать с Севером – привилегия лишь нашего клана. Однако далеко не всем в семье Гойлов выпадала данная возможность. – Цейла сделала глоток и улыбнулась Мешку малиновой улыбкой. – Мне вот, например, повезло.
– И как же это сделало его обезумевшим?
– Он проведал о древнем ритуале и, втайне от всех, провел его в хвойном лесу, чтобы научиться внимать воле Великого Севера. Киро удалось впустить голос Севера в свою голову, но совладать он с ним не смог, ровно так же, как и выпустить обратно. Как я уже говорила, его кровь не была предназначена для этого, и голоса внутри него начали постепенно отравлять его душу. Ночная Хорь поплатился за свою беспечность здравым рассудком.
Загорелое лицо Риколиуса размылось и сползло на стол от количества бреда и удушающих вопросов. Он вспомнил про свой мешок. Было в том пыльном куске холста нечто, в чем он в данный час нуждался больше всего: темнота. Окутывающий мрак, облегчающая тьма. Ему захотелось скрыться под толщей льняной ткани, что спрятала бы его от загадок и от предательства, от королей и от вождей. От Севера и от Юга. Но дряхлый, дырявый мешок из-под редьки (или картофеля?) был брошен Риколиусом в погребальный костер, и в данный момент Северный ветер разносил по своим землям его пыльную золу вместе с прахом Киро Росслера.
– Какие планы на будущее? – произнесла Цейла с легкой ягодной отрыжкой.
– Понятия не имею, – ответил Риколиус. – А у вас?
Мать Стаи поиграла своим бокалом в воздухе:
