Вперед!
В скрюченном домишке
Во всем мире американцы слывут чокнутыми. Обычно они даже не спорят с этим – ну, может, уточнят, что очагом инфекции является Калифорния.
Калифорнийцы же твердо убеждены в том, что своей дурной репутацией они обязаны исключительно обитателям округа Лос-Анджелес. Житель Лос-Анджелеса, если на него надавить, упрек примет, однако поспешит объяснить: «Это все Голливуд. Мы не виноваты – мы его не строили. Он как-то сам вырос».
Голливудцы безумия своего не стыдятся – для них оно предмет гордости. Если проявите интерес, вас свозят в Лорел-Каньон – «здесь мы держим самых буйных». Каньонитяне – женщины с загорелыми ногами и мужчины в шортах – бесконечно строят и перестраивают свои экстравагантные коттеджи, и с легким презрением относятся к занудам, что ютятся в многоквартирниках, и свято верят, что на всем белом свете только они знают, как надо жить.
Лукаут-Маунтин-авеню – так называется извилистое ущелье, ответвляющееся от Лорел-Каньона. Другие каньонитяне не любят о нем упоминать – в конце концов, даже у безумия должны быть границы.
В конце Лукаут-Маунтин-авеню, в доме номер 8775, через улицу от лачуги Отшельника – настоящего голливудского отшельника
[33] – жил Квинтус Тил, дипломированный архитектор.
На юге Калифорнии даже архитектура не от мира сего. Взять хотя бы киоски для торговли хот-догами, которые называются «Щенок» и выглядят соответствующе. За мороженым надо идти к гигантскому гипсовому рожку, а неоновая вывеска «Возьми в привычку миску чили» сияет на крыше постройки, где, конечно же, эти самые миски вас дожидаются. Бензином, моторным маслом и бесплатной автодорожной картой можно разжиться под крыльями трехмоторного транспортного самолета, который, между прочим, является сертифицированной гостиницей с персоналом, ежечасно навязывающим сервис гостям. Туристов подобные диковинки восхищают и забавляют, а для местных жителей, разгуливающих с непокрытой головой на знаменитом калифорнийском солнцепеке, все эти изыски в порядке вещей.
Но не для Квинтуса Тила. Своих коллег по архитектуре он не уважал, считая их несмелыми и неумелыми ремесленниками.
– Что такое дом? – задал он однажды вопрос другу.
– Дом? – с опаской переспросил Хомер Бейли. – Я всегда считал, что это прежде всего укрытие от дождя.
– Какая чушь?! Да ты ничем не лучше их всех!
– Я не сказал, что это исчерпывающее определение…
– Исчерпывающее?! Оно и близко не лежало! С таким взглядом на проблему мы могли бы до сих пор сидеть на корточках в пещерах. Но ты, конечно, не виноват, – великодушно оговорился Тил. – Ты ведь даже не один из болванов, называющих себя архитекторами. Возьмем модернистов – какой от них прок? Ну отреклись от стиля «свадебный торт» ради стиля «автозаправка», вместо глазированных пряников у них теперь всюду хромированная сталь, но в душе они остались консервативными и косными, как сельский судья. Нойтра!
[34] Шиндлер!
[35] Что дали миру эти никчёмы? Что есть у Фрэнка Ллойда Райта
[36], чего нет у меня?
– Заказы, – кратко ответил друг.
– А? Что… что ты сказал? – Тил слегка запнулся, но растерянность продлилась лишь миг. – Ты прав, заказов мне не дают. А почему? Да потому, что для меня дом – нечто большее, чем меблированная пещера. Дом – это машина для обеспечения жизни, это динамичный живой организм, меняющийся вместе с настроением хозяина, а не громадный статичный гроб без души. Зачем нам держаться за косные концепции предков? Любой остолоп, хоть чуть-чуть смыслящий в начертательной геометрии, способен спроектировать традиционный дом. Но ведь статическая евклидова геометрия – это далеко не вся математика! А как быть с теорией Пикара – Вессио?
[37] Делать вид, что ее не существует? Модульные системы тоже игнорировать? Не говоря уже о перспективах, которые перед нами открывает стереохимия? Разве не найдется в архитектуре места трансформациям, гомоморфизму и динамическим структурам?
– Да будь я проклят, если знаю, – ответил Бейли. – С таким же успехом ты можешь спросить, как я себе представляю четвертое измерение.
– И спрошу! Зачем нам ограничиваться… Стоп! – прервал себя на полуслове Тил и уставился в пустоту. – Хомер, кажется, есть идея. Ну а почему бы и нет? Для архитектурного членения, для соотношения размеров четвертое измерение открывает бесконечные возможности. Вот это будет дом! – Он стоял, будто окаменев, лишь задумчиво моргал светлыми глазами навыкате.
Бейли потеребил его за плечо:
– Очнись. Какое еще четвертое измерение, о чем ты говоришь? Четвертое измерение – это время. Гвозди в него не забьешь.
Тил стряхнул его руку.
– Конечно, конечно. Время – четвертое измерение. Но я имею в виду пространственное четвертое измерение, вдобавок к длине, ширине и толщине. Для экономии материалов, для оптимального конфигурирования ничего лучше не придумать. А застраиваемая площадь? Да на участке, занимаемом однокомнатным жилищем, поместится восьмикомнатное! Как тессеракт…
– Что еще за тессеракт?
– Да ходил ли ты в школу? Тессеракт – это гиперкуб, многогранник с квадратными гранями, имеющий четыре измерения, тогда как у куба их три, а у квадрата два. Сейчас покажу.
Тил сбегал на кухню за пачкой зубочисток, рассыпал их на столе, небрежно отодвинув стаканы и почти пустую бутылку голландского джина.
– Еще нужен пластилин. На прошлой неделе вроде был. – Он порылся в ящике письменного стола, занимавшего угол его столовой и заваленного всякой всячиной, и добыл ком маслянистого скульптурного пластилина.
