– Может быть, – сказала Изабелль.
Барбара открыла рот, чтобы ответить, но к тому времени, как она это сделала, Изабелль уже вышла за дверь.
64. Изабелль
– Жюль?
Изабелль захлопнула входную дверь. Ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы не мчаться домой из больницы. Дело было не в том, что она так сильно хотела уехать, а в том, что ей вдруг отчаянно захотелось домой.
– Я здесь, – закричал он.
Изабелль думала, что разозлится, увидев Барбару, но не разозлилась: она не верила, что Барбара ничего не знает, но и не была уверена, что Барбара – тот монстр, которого она рисовала в своем воображении долгие годы. Дело в том, что всё после того, как она нашла Софи, оказалось не так, как она ожидала. Особенно то, как она сейчас себя чувствовала. Свободной. И решительной.
Жюль сидел за обеденным столом, склонившись над компьютером, но когда она вошла в комнату, он поднял глаза.
– Эй.
– Привет, – сказала она. – Ты ведь любишь кофе? Я имею в виду, хороший кофе. Претенциозный кофе. Деконструированный латте, например.
Джулиан откинулся на спинку стула, вытянув руки над головой. «Кто же не любит претенциозный кофе?»
– И искусство. И живую музыку, ты же любишь живую музыку.
Он открыл рот.
– И маленькие улочки с потайными дверями, ведущие в чудные рестораны? Зимы, когда на самом деле холодно? Великую океанскую дорогу?
Он скрестил руки на груди и подождал, пока она закончит.
– Знаешь, о чем я думала по дороге домой? Мы ведь не сиднейцы. Не сходим с ума по солнцу и серфингу. Сгораем даже в тени.
– И-и-и-и?
– И-и-и-и… – Она отодвинула стул Жюля. – Сидней напрасно тратит на нас время. Мы ведь люди Мельбурна, ты так не думаешь? Я считаю, нам стоит переехать сюда.
– Э… У меня есть работа, помнишь? – сказал он тоном «ты сошла с ума».
– Но и в Мельбурне есть школы. И им нужны учителя. Ученикам нужен такой учитель, как ты.
Она почувствовала шепот беспокойства. По дороге домой из больницы, во время краткого приступа безумия, все это так идеально сложилось у нее в голове. Они с Жюлем переедут в Мельбурн, будут жить рядом с сестрой и племянницами, жить долго и счастливо. Но она уже так много просила у Жюля. Она бросила его, чтобы отправиться на поиски своей сестры. Он приехал сюда, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и поддерживал ее последние несколько недель. Этот человек должен был уже где-то провести черту.
– Ты не хочешь жить в Мельбурне, – сказала она.
Это еще не конец света, сказала себе Изабелль. Они смогут что-то решить. Она вернула свою сестру, и это было очень важно. Так не бывает, чтобы головоломка ее жизни раз – и сложилась в полную картину только потому, что она так хочет. Всю свою жизнь она провела с отсутствующим кусочком головоломки, и возможно, такова ее судьба. Может быть, вместо того, чтобы сосредотачиваться на том, чего у нее нет, ей следует сосредоточиться на том, что у нее уже есть.
Жюль усадил ее к себе на колени. Он склонил голову набок и длинно, медленно вздохнул.
– Я не говорю, что не хочу жить в Мельбурне.
Изабелль смотрела на его лицо, затаив дыхание.
– Я просто думаю, что, может быть, нам стоит сходить куда-нибудь за деконструированным латте и поговорить об этом. – Он слегка улыбнулся, и тогда она услышала это.
Последний кусочек головоломки.
Щелк.
65. Барбара
Барбара чувствовала себя немного лучше. Ее навестила Лоис, и это подняло ей настроение. Лоис была совершенно убеждена, что Барбара стала жертвой всего этого – узнать после стольких лет, что ее дочь ей не родная! Всем нужен был такой друг, как Лоис. Врачи сказали, что она останется в больнице, пока ее физическое состояние не придет в норму, а затем ее переведут в психиатрическую клинику Саммит-Оукс, туда же, где лежала Эсси.
Я ничего не знала. Именно это она и сказала Изабелль. Но ведь это не совсем правда? Были вещи, мелочи, которым она пыталась найти оправдание на протяжении многих лет – вещи, которые не совсем складывались. Такие, как… почему она не помнила те первые мгновения после рождения Эсси? Почему Эсси была такой большой и здоровой, если родилась недоношенной? Почему у нее каштановые волосы? И возможно, теперь, когда она подумала об этом, вспоминались и другие вещи. Как и тот факт, что имя Софи Хизерингтон то и дело звенело у нее в ушах. Что она решила уехать из Сиднея в тот же день, когда ее выписали из больницы, и никогда не возвращалась, даже чтобы навестить друзей и семью. Дело в том, что с того момента, как Изабелль приехала в Плезант-Корт, у нее было дурное предчувствие. Правда ли, что она не знала? Или она просто не хотела знать?
– Мам?
Барбара посмотрела на дверь, и ее сердце подпрыгнуло. Это была Эсси. Она неуверенно шагнула внутрь.
– Ты спала?
– Нет. Я уже давно проснулась.
Эсси положила сумочку на стул в углу и подошла к кровати Барбары. На ее лице была настороженная нежность.
– Как ты себя чувствуешь?
– О, ты знаешь, – сказала Барбара, садясь. – Как будто меня сбил трамвай.
Эсси не улыбнулась.
– Я рада, что ты здесь, дорогая. – Барбара протянула руку и сжала ее предплечье. – Я боялась, что ты не придешь.
Эсси опустила глаза и посмотрела вперед.
– Конечно, приду. Ты ведь моя…
Взгляд Эсси метнулся вверх. Ты моя мама. Вот что она собиралась сказать. Вместо этого она сказала:
– Как это случилось?
– Ну, – сказала Барбара, – они говорят, что это был послеродовой психоз и посттравматический стресс от потери моего… моего… моего ребенка и…
– Я знаю, что говорят врачи. – Голос Эсси дрожал от еле сдерживаемых эмоций. – Но я тебя спрашиваю: как это случилось?
Барбара подняла руки, а затем позволила им упасть обратно на кровать. «Я не могу ответить на этот вопрос. Правда, дорогая, я не знаю».
– Но как это может быть? Как? Должно быть, какая-то часть тебя знала. Я чувствую, что да… если бы Миа или Полли не были моими… Я бы знала.
– Я это чувствовала. – Голос Барбары сорвался. – Я знала! Я знала, что ты моя. Я знала это каждой клеточкой своего тела. А потом я узнала, что это неправда.
Барбара разразилась громкими, отчаянными слезами. Она свернулась калачиком. Через мгновение она почувствовала руку Эсси на своей спине.
– Все хорошо. Все в порядке. Прости.
– Ты… Ты вся моя жизнь, Эсси. – Слезы сотрясали ее тело.
