Теперь Дан понимал, это началось уже давно. Чужая магия действовала медленно, незаметно. Исподволь подтачивала его защиту, окутывала липкой, иллюзорной паутиной сознание, нашептывала странные решения. Заставляла потихоньку отдаляться от побратимов, а главное, находить все новые и новые, на первый взгляд совершенно логичные причины для того, чтобы отказаться от Рис.
И ведь уже настроен был, решительно настроен отказаться от ненужной, неудобной, как ему казалось, хайте. И… не мог. Наоборот, с каждым днем привязывался к девушке все сильнее. Слабая и в то же время невероятно сильная. Порой не уверенная в себе, но, когда нужно, очень настойчивая. Любознательная, упрямая, неугомонная. Яркая и живая, как пламя, что билось в ней.
Огненная Аркентар… Имя «Рис» подходило девушке как нельзя лучше. Он так и не сказал ей, что на древнем языке миров хаоса это слово означает «маленький огонь, огонек».
Его огонек.
Немыслимо было отказаться от Керрис, отдать ее брату или тому же Нейтону. А когда на них в бестиариуме напал нидхэгг, Дамиан, успевший до этого побывать не в одном сражении, впервые в жизни испытал страх — не за себя, за девушку. И позже, в лазарете, сидя у ее кровати и глядя в восковое, ставшее вдруг безжизненным лицо, он поклялся себе защищать ее всегда и везде. Даже ценой собственной жизни. И сделать все — возможное и даже невозможное, чтобы через месяц на обязательный ритуальный вопрос Рис ответила бы ему согласием.
А потом настала ночь, та самая ночь, которая все переменила.
Они не в первый раз оставались вместе, но в лазарет Дан специально приходил поздно, изнуряя себя перед этим до предела. Рис, конечно, только делала вид, что спит, но потом, под действием снотворного, быстро и крепко засыпала, что демона полностью устраивало.
А в вечер ее возвращения от целителей все сложилось иначе.
Шумный переезд Тины, веселая суматоха, плавно перешедшая в дружескую вечеринку. Шутки, смех, Рис, сидящая возле него, доверительный разговор, когда их головы почти соприкасались… Еще ужасно злили взгляды, которые Брейт мимоходом кидал в сторону его хайтэ. Так и подмывало прижать Керрис к себе, бросить вызов всему миру, и в первую очередь присутствующим, доказать, что имеет полное право на эту девушку.
А потом, когда они с Рис остались вдвоем…
Ее неожиданное замешательство. Смущение в ответ на его лукавые поддразнивания. Забавное, излишне целомудренное ночное одеяние, которым она пыталась от него отгородиться.
Смешной огонек.
Если бы она только знала, что все это лишь подогревает интерес, будоражит, возбуждает, придает особую остроту их пикировкам.
В его жизни было немало женщин, временных и более-менее постоянных, но впервые он поймал себя на мысли, что именно с Рис желал бы проводить свои вечера. Все, сколько их ни осталось в его жизни. Пусть даже вот так — в спорах о том, кому, где и как спать.
Ночью ему впервые со дня приезда в Грэнси привиделось место силы. Ледяной холм посреди бескрайнего заснеженного поля, вершину которого он облюбовал еще в раннем детстве. Только вот небо над головой хмурилось, потеряв свой привычный чистый, морозно-голубой оттенок. И постоянно хотелось обернуться, но как он ни старался это сделать, не получалось.
А потом он проснулся… Проснулся, и захлебнулся, утонул во взгляде Рис. Она лежала совсем рядом, в его руках. Такая теплая, манящая. Такая желанная.
Дан мог бы легко настоять на поцелуе, мог бы, но не стал. Керрис спрашивала о чем-то, чуть виновато кривила губы, а он видел страх в ее глазах… это и заставило отступить, отгородиться от девушки и от собственных желаний. А внутренний голос уже нашептывал: «Она не готова, пока не готова. Он слишком торопит события. У них еще будет время».
Но времени, как оказалось, не было.
На рассвете ему опять снилось место силы, и небо над ним, затянутое свинцовыми тучами. А еще холод… Впервые ему стало холодно на его холме.
Утром он проснулся уже другим, его будто выморозили изнутри. Нет, не так. Свою стихию Дамиан прекрасно знал — она никогда не мешала чувствовать, жить. А тогда он словно окоченел, омертвел внутри. Хотя ему-то как раз казалось, что он вернул себя прежнего — перестал заниматься глупостями, выбросил из головы девчонку Аркентар, окончательно решил с ней расстаться, и сосредоточился на делах. В реальности же…
Он забыл не только о хайтэ — его перестало интересовать все, что так или иначе было связанно с последними событиями. Он тренировался без особого рвения и энтузиазма, не спешил искать того, кто натравил на них тварь хаоса. А о своем обещании отвести девушку к нидхэггу предпочитал вообще не вспоминать. Зато появилось странное, растущее с каждым днем желание навестить разрушенный храм Анху. Одному. Не предупредив даже братьев.
И еще…
Рис шевельнулась в его объятиях, отрывая от воспоминаний. Вскинула голову, шепнула чуть слышно:
— Медальон…
Дамиан кивнул, подтверждая, что услышал и понял. Осторожно сжал ладонь Керрис, которую она так и не убрала от его груди, согревая своим теплом.
Да, медальон. Артефакт, который на Дана надели сразу после рождения и который, по идее, должен был защищать от тьмы, а, по сути, стал ее проводником. А если учесть, что оберег именной и завязан на ауру дайма, именно на него и воздействовали в первую очередь. На него, а через него — на самого хэссэ.
Как? Вот это и предстоит выяснить в первую очередь. Проверить медальон, понять, что с ним не так, и, по возможности, восстановить.
Нужно идти в лабораторию, заглянуть по пути к наставнику, потом к отцу, но прежде отправить Керрис… Нет, не спать — хотя бы отдыхать под присмотром бдительных предков. Но оставлять ее отчаянно не хотелось. Никогда больше. Ни на мгновение.
Да, он помнил о законе и о том, что выполнять его следовало неукоснительно, чтобы в дальнейшем никто не мог оспорить его союз с хайтэ. До конца положенного «испытательного» месяца дайму запрещалось говорить девушке о своих чувствах и добиваться ответного признания. Близость тоже была под запретом. Он мог только ухаживать, ни на чем не настаивая, а потом, по истечении срока, задать один единственный вопрос. И получить ответ.
Дамиан все это прекрасно знал, но больше не собирался отпускать от себя Керрис. Он все для себя уже решил. А если Рис до сих пор сомневается, если все еще думает об этом самонадеянном мальчишке Нейтоне, что ж… Он сделает все, чтобы выбор оказался в его пользу. Никуда его огонек от него не денется.
И… почему бы не начать прямо сейчас?
Керрис ведь артефактор? Замечательно. Значит ее заинтересует его предложение.
— Рис, — он наклонился, с наслаждением вдыхая нежный и теплый медовый аромат. Произнес, почти касаясь губами кончика ее носа. — Хочешь посмотреть на мою лабораторию? В Эратхаме.
И не сдержал улыбки, услышав в ответ ликующее:
— Еще бы!
