Кстати, разрешение на их пребывание в Грэнси давал лично его величество, иначе меня просто не приняли бы в академию с такой, прямо скажем, весьма своеобразной свитой.
И все бы ничего — духами и призраками магов не удивишь. Только вот мои оказались слишком уж изобретательными, инициативными и напористыми. А еще совершенно неутомимыми. Представляю, какими они были когда-то, если даже сейчас от них все шарахаются…
Я еще раз оглядела негодующих родственников, выпрямилась, набрала в грудь воздуха и решительно произнесла:
— Согласна, так и надо поступить. Выставить Орзефа Брагмемота из академии, и как можно скорее. И неважно, что он прекрасный руководитель, который думает о престиже и благополучии Грэнси, что его уважают наставники и любят адепты. Главное, он обидел Аркентар, значит, нам лично не подходит. А зачем нам неподходящие ректоры? Так что, гнать… гнать непременно. Некоторые, конечно, скажут, что это слишком сурово, несправедливо, даже подло. Но какое дело великим Аркентарам до мнения каких-то людишек? Верно?
Прадед поперхнулся недосказанной фразой, нахмурился и сложил руки на груди, показывая, что готов слушать дальше. Анника с Зелмой, уловив в моих словах явный подвох, разом притихли.
— Лерой, скажи, за что тебя прозвали Громовержцем? — старательно сохраняя невозмутимое выражение лица, потребовала я. — Молчишь? Так я напомню. За то, что ты, тогда еще совсем молодой военачальник, отказался слушать советы младшего принца, когда тот от скуки забрел к тебе в штаб. Попросил его высочество удалиться и заявил, что сам прекрасно знаешь, как командовать вверенными тебе войсками, а кому не нравится, пусть жалуются королю. Кстати, сам принц и дал тебе это прозвище. После того, как пришел в себя, разумеется.
— Попросил удалиться… — презрительно хмыкнул прадед. — Это кто же мои слова так переврал? Нет, ну надо же… Попросил удалиться…
— В хрониках пишут. А что, все не так было?
— Не то, чтобы совсем не так, но разговаривали мы с ним жестко, по-мужски. Я тогда сильно разозлился, ну и послал его прямо…
— Лерой, — поспешно вмешалась Зелма. Анника осуждающе качнула головой, и Громовержец неожиданно смутился.
— Хм… Если переводить с военного языка на обычный, то, примерно то и сказал, о чем сообщают в хрониках, — закончил он скомкано.
— Вот! Ты не терпел, когда вмешивались в твои дела. Так почему же сам мешаешь работать ректору?
— Не мешаю, а помогаю.
— Угу, — поддержала я ехидно. — Как принц Редлей тебе. Особо ценными рекомендациями.
Лерой насупился еще больше, тетушки вздохнули, а я настойчиво продолжила:
— Что касается снежных…
— Демонам в Гренси не место, — снова взвился Громовержец. — Уж я-то их знаю. Подлые, вероломные, хитрые… Притворяются союзниками, а потом ударят в спину. Нельзя их сюда пускать. И верить тоже. Вот, помню…
— Времена меняются, — перебила я. Когда Лерой садился на своего любимого конька и начинал вещать о коварстве демонов, останавливался не скоро. — Даймы нужны нам. Тебе же известно, что с завесой творится, маги сами не справляются. А у снежных — опыт, которым они готовы делиться. И даймы все-таки отличаются от остальных демонов.
— Такие же.
— Они никогда не отступали от своего слова.
— Темнят и притворяются.
— Не предавали людей.
— Выжидают.
— Вот у тебя и появится возможность их разоблачить. Понаблюдаешь за ними… Издали. Тайно. Вдруг, и правда, что-то замыслили. Затаились, так сказать. Считают, что всех провели и находятся в полной безопасности. Они ведь даже не подозревают пока о вашем существовании. Расслабятся… Бедняги…
— Неучтенный фактор… — протянул Громовержец.
Глаза его заблестели, на губах появилась многозначительная улыбка. Анника с Зелмой заговорщически переглянулись. Похоже, их тоже захватила эта идея, и я поняла, что выиграла.
— Кроме того, если меня все-таки отчислят, мы не сможем осуществить наш план, — привела я последний аргумент.
— Что? А-а-а… Да-да… — задумчиво пробормотал Лерой.
Судя по всему, он уже планировал, как будет следить за злобными, двуличными демонами и сурово пресечет все их коварные замыслы.
Зато встрепенулись тетушки.
— Так что там с саламандрой? Почему не удалось ее призвать?
— Не знаю. Наверное, формулу неправильно произнесла или в чем-то другом ошиблась, — коротко отговорилась я.
И не соврала ни словом, между прочим. Ритуал, действительно, сорвался, и огненный элементаль не откликнулся. А про то, что вместо саламандры на зов явился один самоуверенный, отвратительно-наглый демон, я предкам точно не собиралась рассказывать.
Только не сейчас, когда мы с ними уже почти договорились.
— Ну, мне пора, а то опоздаю, — заторопилась я, пока родственники не опомнились и не заинтересовались подробностями. — Вечером все обсудим. А вы уж, пожалуйста, решите, что делаем дальше: собираем вещи и покидаем академию или подчиняемся требованиям ректора, остаемся, и… разоблачаем демонов.
И, не дожидаясь ответа, выскочила за дверь.
На занятие я бежала почти счастливая, не сомневаясь, что мне удалось усмирить Лероя и увлечь его новой игрой.
Если бы я только знала, что меня ждет… Честное слово, лучше бы осталась с призраками.
***
Магистр Аделла Сагар, преподаватель прорицания, была удивительным созданием. Молодая, очаровательная, легкая в общении, неизменно доброжелательная. Если прибавить к этому грациозную походку, мелодичный голос, обаятельную улыбку, становилось понятно, почему ее предмет пользовался такой популярностью — у всех адептов, без исключения.
Я и сама посещала занятия магистра с удовольствием, несмотря на то, что гадания и предсказания мне никогда не давались. Неясные эмоции, смутные образы, размытые, зыбкие тени — вот все, что я могла увидеть и уловить, как ни старалась. Аделла только сочувственно вздыхала, наблюдая за моими безуспешными попытками. Потом ободряюще касалась руки, говорила что-то вроде:
— Сегодня уже лучше, Керрис. Еще немного, и все получится.
И мы расставались до следующего раза. Экзамена по этому предмету у артефакторов не было, и магистр не считала нужным зря мучить тех, у кого не имелось особых способностей к предвидению.
У зала предсказаний я оказалась уже после сигнала к началу занятия.
Досадливо поморщилась, постучала, дождалась разрешения войти, потянула на себя ручку двери и… Шагнула на край поляны — к лесному озеру, в котором отражались темные силуэты деревьев, усыпанное яркими звездами высокое ночное небо и лунная дорожка.
Иллюзии — еще один дар магистра Сагар, и она щедро им пользовалась, неизменно превращая обычную классную комнату в нечто невероятное. На позапрошлом занятии, например, мы сидели на краю вулкана. На прошлом очутились на маленьком островке, практически, на пятачке, в бескрайнем океане. А теперь вот, судя по обстановке, перенеслись в Трокайский лес.
