Я обхватила папку и отступила к шкафчику, который был у меня за спиной, легонько стукнувшись об него затылком. Покачала головой, не зная, с чего начать.
– Я просто устала. Устала пытаться всех порадовать, причем совершенно безуспешно. Устала лезть из кожи вон и обнаруживать, что моих усилий все равно недостаточно. Устала от того, что мной манипулируют. Устала быть жалкой неудачницей. Я. Просто. Устала.
– Во-первых, ты вовсе не жалкая неудачница. – Диего перекинул рюкзак вперед и принялся рыться в главном отделении. Через некоторое время он вытащил флешку и протянул ее мне. Моя запись. – Напротив. Твоя музыка прекрасна. Продолжай писать такие же композиции, как те, что ты играла вчера вечером, и ты будешь делать людей счастливее каждый день своей жизни.
Мое сердце сжалось. Как ему это удается? Он произносит всего несколько простых слов, и мне хочется одновременно провалиться сквозь землю и броситься ему в объятия.
– Но она же все испортила. Я собиралась послать запись той сцены, а она ее испортила.
Он улыбнулся.
– Что ж, ты сможешь это сделать.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же помнишь, я для пробы записывал последние репетиции?
Сердце так и подпрыгнуло. Я вспомнила: я и правда замечала, что Диего сидит на заднем ряду, но решила, что он настраивает технику для премьеры. Я и не знала, что каждый раз он записывал все представление.
– Как раз перед тем, как она кашлянула, – продолжал он, – есть пауза перед началом твоего соло, и я подставил туда запись с последней репетиции. Правда, никто и не догадается, что что-то не так. Можешь использовать любую часть записи. Если хочешь, отправь им пьесу целиком.
– О господи. – Я взяла флешку, и по моим щекам снова потекли слезы. Наши пальцы соприкоснулись. – Спасибо, – прошептала я. – Огромное тебе спасибо.
– Не за что. Ты сама отлично справилась. Ты этого заслуживаешь.
Он сделал еще один шаг, приближаясь ко мне. У меня перехватило дыхание, когда он протянул руку и вытер большим пальцем мои слезы. Я коснулась его руки, чтобы отвести ее, но вместо этого наши пальцы переплелись. Уверена, он слышал, как бешено колотится мое сердце. Он наклонился ближе, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего, и мои губы приоткрылись, отчаянно желая этого момента.
Но я отшатнулась, врезавшись головой в шкафчик. Нет. Я не хочу изменять. Я не могу поступить так с Робби. Может, он и ведет себя как самодовольный болван, но он не заслуживает измены. Нельзя, чтобы все так закончилось.
Кроме того, какие вообще у меня могут быть отношения с Диего? Папа будет раздавлен, если я начну встречаться с парнем, который запустил цепочку событий, обрушившую в итоге его карьеру.
Диего отступил назад, в его взгляде читалась боль. Хотелось бы мне, чтобы все оказалось проще – чтобы я просто могла быть вместе с парнем, который по-настоящему меня ценил.
Хотелось бы мне стереть весь прошедший год. Но я не могла стереть последствия своих поступков.
И, в то же самое время, я не могла допустить, чтобы весь мой мир развалился на части. Мне нужно все исправить – начиная с моей музыки. Ведь изначально все делалось ради нее. Я не могла допустить, чтобы усилия оказались напрасными. Теперь у меня есть нужная запись. И я не позволю своим мечтам ускользнуть сквозь пальцы. Я собиралась послать эту запись в университеты своей мечты и посмотреть, что будет дальше.
Осталось 16 минут
Если ты заперта в одном помещении с еще пятью людьми, бомбой и шприцем, наполненным смертельным ядом, в какой-то момент все неизбежно пойдет наперекосяк. Неважно, насколько усердно ты цепляешься за рациональность, насколько отчаянно ты пытаешься удержаться в рамках здравого смысла, в итоге ты отдашься своему основному инстинкту – выжить.
Все это время я пыталась сдерживаться. Но когда Саша вцепилась в мое платье, сжимая в другой руке шприц, страх и потрясение смешались в моем сознании. Большой палец она держала на поршне. Она и правда была готова это сделать. Готова вонзить в меня эту иглу. Остальные кричали на Сашу, призывая ее положить шприц, но я не различала их слов. Адреналин разливался по телу. Деваться было некуда, так что бежать – не вариант.
Оставалось бороться.
Я замахнулась, рассчитывая ударить ее в лицо, но вовремя сдержалась. Нет, нет, нет. Если будет казаться, что она вонзила в меня иглу в качестве самозащиты, все кончено. Нельзя опускаться до насилия. Я чувствовала, как липнет к коже изумрудное платье, как по спине струится пот. Слишком жарко, чтобы ясно мыслить. Что мне делать? Как перехватить контроль над ситуацией?
Глаза Саши вспыхнули, она стиснула зубы, сжала губы, словно задерживая дыхание. Она с легкостью могла вонзить иглу мне в руку и ввести бежевую жидкость, но она медлила. Я оглянулась, словно провоцируя ее сделать это. Она и правда попытается убить меня? Сможет ли она жить с этим? Я сделала шаг вперед, так что наши лица теперь разделяло лишь несколько сантиметров, борясь с желанием оттолкнуть ее. Саша поморщилась, в уголках ее глаз появились морщинки, а рука дрожала.
Наконец Саша разочарованно что-то прорычала и выпустила мое платье.
– Зачем ты все усложняешь? Почему ты не разрешаешь нам просто выбрать Скотта и покончить с этим? Какая тебе разница, умрет он или нет?
Я испустила длинный вздох. Может, она все-таки не настолько злобная, чтобы убить подругу.
– Он не заслуживает смерти, – сказала я. – Разве ты не понимаешь?
– Ну, никто из нас не заслуживает. – Она облизнула губы, переминаясь с ноги на ногу. – Так что, если ты не хочешь выбирать Скотта, и ты точно не станешь выбирать Прию или Робби, остается только Диего, верно? – Саша подошла к Диего и занесла над ним шприц. Диего отступил, глядя на нее широко открытыми глазами. Он оказался между буфетом и камином. Деваться ему было некуда.
– НЕТ! – выкрикнула я. – Не прикасайся к нему! – Слова прозвучали более взволнованно, чем мне хотелось.
Саша резко развернулась ко мне и посмотрела на меня, склонив голову, словно пытаясь разгадать головоломку. Внезапно ее глаза вспыхнули, а уголок рта изогнулся вверх.
– О господи. – Нет. Быть не может, чтобы она знала правду. Затаив дыхание, я ждала, что она скажет. – Я так и знала. Диего тебе нравится.
Вот оно. В открытую, у всех на виду. Мои чувства раскрыты, теперь они поднимаются в воздух, как дым, грозя удушить меня. К щекам словно прилила вся кровь, что была в моем теле. Робби, стоявший рядом со мной, окаменел. Я подняла взгляд на Диего, который смотрел на меня из-за прядей темных волос, падавших на лоб. Я ничего не говорила, чувствуя, как секунда за секундой утекает наше время.
– Это правда? – спросил Робби. Господи. Я крепко зажмурилась, как будто, если я зажмурюсь достаточно крепко, проснусь от этого кошмара. Это невозможно. Не может быть, чтобы мы говорили об этом прямо сейчас. Пульс гремел в ушах, словно барабанный бой.
