– Мама, что…
Ты появилась у дверей кухни, на губах у тебя сияла улыбка. Твоя футболка была запачкана мукой. «Ты закончила четверть с одними пятерками, голубка. Это нужно отпраздновать». Под слоем косметики проглядывали старые синяки, но твои влажные глаза светились нежностью и теплом.
Несмотря на то что отца не было дома, я вошла медленно, прислушиваясь к скрипу деревянного пола и стараясь не выдать своей бурной радости и, таким образом, все не испортить. Ты почувствовала мои опасения: но не успела я и рта открыть, чтобы тебя отговорить, как в меня полетела горсть муки. Я опустила голову и посмотрела на белое пятно на своей футболке. Я подняла голову и увидела, как ты с невинным лицом машешь мне испачканной в муке рукой.
Меня разразило приступом смеха, и это было так неожиданно, что поначалу я даже закрыла рот рукой. Я кинулась на тебя.
И началась сахарно-мучная война. Мы вели себя совершенно нелепо и по-детски. Так прошел час. От тебя пахло жженым сахаром и всем тем, по чему я так сильно скучала. Наша кухня превратилась в усыпанную мукой и покрытую глазурью зону боевых действий, и пощады не было никому. Вместо каски на твоей голове был надет дуршлаг, а на моей – миска. Я находилась у одного края кухонного острова, а ты стояла на коленях у противоположного.
– Раз, два, три…
– Вперед! – сказала я, выпрыгивая из своего укрытия и хватая щедрую пригоршню муки, чтобы швырнуть ее в тебя. Ты изобразила ужас на лице, будто бы я застала тебя врасплох.
Ты бросила в меня конфету.
– Я еще до тебя доберусь! – пропищала ты голосом тролля, а потом встала, расставила руки в стороны и начала за мной гоняться. Пол был усыпан мукой, а у меня болели бока от смеха.
Мы не слышали ни как подъехала машина, ни как открылась дверь. Отец должен был быть на работе еще несколько часов. Мы считали, что маленький домик в конце Сансет-стрит полностью в нашей власти. Я хохотала, и тут внезапно почувствовала, что ты замерла.
И тогда я услышала нечто. Это было похоже на рычание, но исходило от человека. Я испугалась и посмотрела в сторону двери.
– Что это еще такое?
– Абель, я не знала, что ты придешь с работы раньше. Я собиралась все убрать до твоего возвращения.
Ты окинула кухню взглядом и поморщилась от царящего беспорядка.
– Я смотрю, вы совсем от рук отбились. – Отец не кричал. Он стоял, опершись на дверной косяк. – Что же мне с вами делать?
Он выглядел обычно. Но когда я посмотрела на него, я испугалась. Мне никогда не было страшно в собственном доме до того, как он переехал к нам. Мне нравилась темнота, я играла в подвале и не пользовалась ночником. Я была смелой. По крайней мере, ты так говорила. Но храбрость покидала меня, когда я смотрела на отца. Я казалась себе крохотной.
– Прости, Абель. Я прямо сейчас начну уборку. – Ты встала и шепотом сказала мне: – Иди в свою комнату.
Ты взяла меня за руку и подтянула к себе, чтобы я, оказавшись у тебя за спиной, прошмыгнула к двери. Я не сопротивлялась. Мне хотелось быть как можно ближе к тебе. Это была наша вина. Весь этот бардак. Я не хотела, чтобы ты оставалась одна.
Ты бросила на меня исступленный взгляд, а потом обратилась к отцу:
– Ты хочешь есть?
Он отошел от двери и медленными шагами приблизился к тебе, пока его лицо не оказалось в сантиметре от твоего.
– Мне не нравится, когда моя женщина так себя ведет, Регина. – Он поднял руку и дотронулся до твоей щеки. – И ты это знаешь.
Отец на секунду отвел от тебя взгляд и посмотрел на меня. Он казался гигантом.
– Элли, ты знаешь, что мы делаем с девочками, которые не слушаются?
Затем он мне улыбнулся.
Я почти собралась с мыслями, чтобы ответить, но тут он замахнулся, и его рука с хрустом врезалась в твое лицо. Я закричала, а ты упала на колени. У тебя из носа шла кровь. Я присела рядом и обняла тебя.
– Мама!
Ты пыталась меня оттолкнуть, но я держалась так крепко, как только могла. Меня оттащила грубая рука, я развернулась, пытаясь отбиться от гиганта.
– Я тебя ненавижу! – орала я. – Ненавижу!
Быстрым движением он расстегнул пряжку ремня и вытащил его из петель.
– Нет, Абель, не надо!
Я слышала, что за моей спиной ты с трудом поднялась на ноги, но было уже слишком поздно. Меня ударили ремнем. Потом еще. Я закричала. У меня подогнулись колени.
Ты бросилась ко мне и закрыла меня своим телом, подставляя ему спину.
Я дрожала в твоих руках. И вскрикивала от каждого удара. Они были уверенными, точными и не прекращались. С каждым ударом ты сжимала меня сильнее.
И вдруг ремень остановился.
Отец крякнул и вернул его на место. Он присел рядом с нашими трясущимися телами и прошептал:
– А теперь уберите здесь все.
Он вышел из комнаты. На подошвах его ботинок осталась мука.
Ты села, тяжело дыша. Аккуратно погладила меня по спине и вполголоса спросила:
– Как ты, мой птенчик?
Я моргнула. Ты в первый раз назвала меня так, но я все равно кивнула.
– Все в порядке, мама. Но ты…
Я потянулась, чтобы посмотреть на твою спину, но ты не позволила.
Ты быстро кивнула:
– Все хорошо, голубка. Поднимайся в свою комнату. А тут уберусь.
Так я и сделала. Я заснула до того, как ты зашла ко мне. Посреди ночи что-то меня разбудило. Это был тихий и отрывистый звук. Я поднялась, бесшумно вышла в коридор и приоткрыла дверь в ванную. На первом этаже все еще работал телевизор. А тут стояла ты без футболки и смотрела в зеркало. Твоя спина выглядела ужасно – вся в крови и гематомах. Ты плакала в ванной. Я хотела зайти и спросить, можно ли тебя обнять, но что-то подсказывало мне… что я не должна была тебя видеть такой.
И я оставила тебя наедине с твоими слезами.
14
Магия,
я верила в тебя, но бывали моменты, когда я очень нуждалась в тебе, а твои фломастеры оказывались засохшими.
15
Мама,
я возвращаюсь домой в темноте и слышу, как издалека доносится рокот грома. Ему меня не напугать. Я стою у ступеней нашего крыльца. Оно приветствует меня, надежное и уставшее. Я кладу руку на перила. Теперь воспоминания возвращаются легче. Они знают, что я оставлю глаза открытыми. Знают, что я не отведу взгляда.
* * *
Я вспоминаю другой день на этом крыльце. Ты смотрела на небо, а я сидела на ступеньках по ту сторону двери с москитной сеткой и наблюдала за тобой. В одной руке у тебя была сигарета, а другой ты подпирала голову. Я ненавидела запах дыма. Раньше от тебя пахло жимолостью, как в детстве, когда я была ребенком и мы отправлялись за приключениями, и жженым сахаром, когда ты готовила вкуснейшую выпечку по своим южным рецептам.
