- Герцогиня купилась?
Лизетта зевнула.
- Ей безразлична причина. Не любит она… ик… отца твоего. Так что не против досадить. Всё, займитесь делами полезными. Платье…ик…Огоньку на завтра подберите. А я, пожалуй, того… посплю. Утомилась что-то…
****
- Уверена, что нас не застукают? Всё-таки ты сегодня живность не боевая.
Гастон покосился на стоящую рядом антилопу и поймал недовольный взгляд карих глаз. А что, разве он не прав? Рогов-то у самок не бывает. Копыта, да, в наличие, зато ноги тонюсенькие. Того гляди, переломятся. Вот уж, повезло, так повезло. Когда не надо – дракон, а когда не помешает зверь для всеобщего устрашения, получите трепетную… э-э-э… все равно, что лань.
- Почему ты так боишься отца?
- Я не… - начал Гастон, но пожал плечами, решив не отрицать очевидного. – Его все боятся. Даже герцог, пожалуй.
Так было всегда, сколько он себя помнил. Отец вызывал трепет. Не только из-за наказаний, которые сыпались на младшего отпрыска, как из рога изобилия. Причина крылась в самом Уильяме Ла-Пьере. Рядом с ним сын чувствовал себя маленьким и ничтожным. Никчемным. Покорялся его воле. Не всегда безропотно, но покорялся. Отказался в детстве от рисования. Понимал, что согласится на жизнь в монастыре, едва родитель прикажет собирать вещички в дорогу. Не посмеет спорить, а, тем более, сбежать. Отец с легкостью внушал, что у Гастона нет права голоса. И права выбора.
- Ну, ты откроешь дверь? Или нам до скончания времен тут торчать?
Он сжал зубы и сделал то, ради чего жена заключила сделку с герцогиней Винзур, Огонек отправилась в гости наколдовывать свиной пятачок, а вся прислуга в сад – упражнять голосовые связки. Повернул ключ в замке и вошел в скромные апартаменты, в которых сам когда-то жил вместе с родителями. От запаха лаванды – родного и чарующего – немного закружилась голова. Матушка обожала аромат этого цветка и покупала у чародеек особо стойкие благовония.
- А здесь уютно, - протянула Лизетта, оглядываясь. Они миновали крохотный «холл» и вошли в светлую гостиную.
Гастон кивнул. Матушка умела создавать домашнюю теплую атмосферу, словно в компенсацию за строгость, в которой глава семьи воспитывал троих сыновей.
- Ну, с чего начнешь поиски?
Разумеется, искать медальон предстояло Гастону. Антилопа могла лишь давать советы. Или мешать.
- Вот и мне интересно это узнать.
Подпрыгнули оба, причем Гастон выше тонконогой зверушки. Голос – отцовский голос! – шел из кресла, развернутого к окну. Грозный родитель в редкие часы отдыха любил сидеть в нем с чашкой кофе и смотреть на покачивающиеся на ветру липы.
- Что ж вы так долго? – Уильям Ла-Пьер поднялся и насмешливо глянул на сына с невесткой. – Я уж заскучал.
- О-о-отец… - пролепетал Гастон. – А разве ты не…
- Пою в саду? – подсказал тот злорадно. - Здесь гораздо интереснее. Да и кто мне скажет хоть слово против? Герцог сам сбежал, дабы не участвовать в балагане. А герцогиня отбыла в гости с вашей мелкой пакостницей.
Гастона накрыл хорошо знакомый с детства страх перед отцом. Словно грозный родитель застукал не взрослого сына, а мальчика, жаждущего спастись бегством, желательно под кровать. Лизетта тоже занервничала, отступила за спину мужа. Да уж, воительница…
- Что за бред ты рассказала Ее светлости? – спросил Уильям Ла-Пьер невестку.
- Я не по-по-по…
- Еще как понимаешь! Что за выдумки о броши? И что вы на самом деле тут забыли?
- Не знаю, кто вам сказал, но…
- Я сам всё слышал!
Робость Лизетты мгновенно притупилась.
- То есть, подслушивали?
Гастон охнул и подтолкнул филейной частью тела женушку-антилопу, чтоб не болтала лишнего, а лучше – вообще не болтала. Но она и сама поняла, что зря открыла рот, ибо в глазах свекра вспыхнул та-а-акой огонь, что дракон позавидует. Однако старший Ла-Пьер сдержался. Не воевать же с девицей, пусть она и выглядит, как зверье лесное.
- Доволен «приобретением»? – поинтересовался он у сына.
Тот молчал, не смея смотреть на отца. Страх от этого всегда только усиливался.
- Отвечай, закую пакость задумал?
Сын по-прежнему глядел в пол.
- Отвечай, говорю! – тот замахнулся для удара, но…
Гастон не понял, что стряслось, потому что невольно зажмурился. Зато Лизетта отлично разглядела, как свекор остановился на полпути, поморщился и потряс рукой, словно испытал сильную боль. На суровом лице отразилась крайняя степень изумления. Но лишь до того момента, пока отпрыск не приоткрыл один глаз, не понимая, почему экзекуция задерживается.
- Вон! – взревел родитель, указывая пальцем в сторону выхода. – И только посмейте снова явиться!
Дважды просить не требовалось. Супруги Ла-Пьер умчались быстрее ветра и не остановились, пока не достигли апартаментов на другом конце замка. Коридоры пустовали, и никто не увидел их галопа. Везде господствовала тишина. Только из приоткрытых окон с южной стороны из сада доносилось отнюдь не дружное пение…
Глава 14. Ночь открытий
- Ничегошеньки вам доверить нельзя, всё приходится самой делать. Всё-всё, - бухтела Огонёк, ходя туда-сюда по гостиной и тряся кулачками. – И пятачки наколдовывать, и чужие спальни проверять, и… и…
- Спать сутки напролет, пока другим рога отпиливают, - съязвила Лизетта, устав от жалоб. Она успела принять истинный облик и теперь отдыхала в кресле, вытянув босые ноги.
Огонёк сердито фыркнула под нос, открыла рот, чтобы дать «достойный» ответ, но Гастон ее перебил:
- Нет смысла препираться. Надо придумать, как теперь быть.
Вопрос на повестке дня (то бишь, ночи) стоял непростой. Огонёк, преуспевшая с заданием герцогини в два раза больше, чем следовало, в смысле, превратившая два носа вместо одного, по возвращению из гостей сходила на разведку к родителям Гастона. В жилище четы Ла-Пьер не попала, хозяин подстраховался и повесил на дверь оберег. Однако девчонка прощупала комнаты при помощи магии. Увы, результат не порадовал. Во-первых, Лизетта взбеленилась, мол, Огонёк могла бы сделать это раньше, им бы с Гастоном не пришлось бы столкнуться с дворецким. Девчонка лишь плечами передернула, мол, это трудная магия, и теперь не получится колдовать с неделю. Во-вторых, медальона в спальне не обнаружилось. Ни намека!
- Куда отец мог перепрятать треклятую побрякушку? Замок большой. Не в саду же закопал, в самом деле.
- Сад – место крайне ненадежное, - протянула Лизетта хмуро и зевнула. – А твой отец – не дурак, хотя человек неприятный и вспыльчивый.
- Что есть, то есть, - согласился Гастон горько. - Удивительно, что бить меня передумал.
