Ладонь Лизетты снова легла на плечо.
- Она не знает, - зашептала жена в ухо. – Не знает про герцога.
Настал черед Гастона вытаращить глаза. Как это – не знает? Берта же участвовала в похищении Лизетты! Или же она считает, что помогает кровиночке подходящего мужа заполучить, а про ее постельные похождения ни сном, ни духом?
- Что ты себе позволяешь?! – ожила кухарка. – Как смеешь говорить подобные вещи о невинной девочке.
Гастон хмыкнул и указал в сторону герцогских покоев.
- Загляни туда и узнаешь, какая Сабина невинная.
Он схватил за руку жену и потащил прочь. Предпочел не дожидаться реакции Берты, хотя подозревал, что та не удержится, зайдет в спальню к светлости. Терять-то ей нечего. Они с дочкой уже изгнаны из столицы.
- Постой, - попыталась остановить мужа Лизетта. – Апартаменты в другой стороне.
- Знаю. Мы идем не туда. А к папеньке. За медальоном.
- Но…
- А какой у нас выбор? Герцогский отпрыск в нокауте. Этого мне не простят. Придется уносить ноги посреди ночи. Но сначала надо забрать то, ради чего мы приехали в этот прогнивший замок…
****
- Упертый мальчишка! – выругался старший Ла-Пьер, увидев младшего отпрыска на пороге. – Что на этот раз? Неужто, извиниться решил?
Гастон с трудом подавил желание осчастливить родителя знанием, что извинений тот не заслуживает. Ему самому прощение просить положено за то, что годами лишал сыновей воли при помощи магии.
- Мне нужен медальон.
Ни единый мускул не дрогнул на отцовском лице.
- Какой медальон?
- Тот, что у тебя на шее. Медальон власти семьи Пенетьери.
Вот теперь старший Ла-Пьер встревожился. В глазах промелькнул страх, но быстро погас.
- Убирайся!
Он попытался закрыть дверь, но Гастон выставил руку и не позволил это сделать.
- Я не уйду без медальона.
- Отнимешь силой? – усмехнулся отец. Издевательски усмехнулся, хуже, чем обычно.
Гастон пожал плечами.
- Мне терять нечего. Я только что ударил герцога Себастьена, и в ближайший час покину замок навсегда. С медальоном. Хочешь ты того или нет.
Лизетта в разговор не вмешивалась, стояла рядом, стараясь не смотреть в глаза отцу Гастона. Но едва муж вошел внутрь, вынудив родителя потесниться, шагнула следом.
Уильяма Ла-Пьера сообщение сына не впечатлило.
- О, тебе теперь есть чем гордиться! Разбитой физиономией главного увальня столицы!
- Тебе больше не удастся меня задеть, - Гастона трясло от волнения, но он отчаянно храбрился, зная, что эмоции – следствие влияния медальона. – Отдай то, что прошу.
- Да я тебя! – отец замахнулся, но промедлил, явно вспомнив дневную попытку.
Гастон воспользовался заминкой и расстегнул рубашку, под которой прятался второй медальон – тот, что приносил удачу.
- Рискни. И снова пострадаешь.
О, да! Это следовало сделать, хотя бы ради отцовской реакции. Он открыл рот и попятился, столкнувшись с прибежавшей на ругань матушкой.
- Отдай ты ему эту побрякушку! – велела она. – Его же собственность! И пусть убирается вон. Всё равно не принес ничего, кроме проблем и огорчений.
Гастон с Лизеттой растерянно переглянулись. Как это «его собственность»?
- Твоя-твоя, - подтвердила Инесса Ла-Пьер раздраженно, пока муж прикрывал руками грудь, желая защитить любимую «игрушку» – На тебе эта штука была, когда ты к нам…э-э-э…прибыл.
Лизетта охнула, быстро смекнув, в чем смысл странного слова, а Гастон лишь бестолково таращился на мать. Прибыл? Откуда прибыл?
- О чем ты, матушка?
- Никакая я тебе не матушка! Согласилась я тебя принять – нагулянного. И то лишь потому, что долг у меня был перед отцом твоим неоплатный. Надеялась, человеком сделаем, отправишься богам служить. Но не оправдались надежды. Никудышный ты.
Гастон смотрел на женщину, которую любил, несмотря на строгость в воспитании и отказ защищать его перед жестоким отцом, и всё еще не понимал. Не желал понимать. То есть, он прекрасно догадался, о чем речь. Не дурак же. Но разум отказывался верить. Родители, пусть и не самые идеальные, всегда оставались чем-то незыблемым.
А теперь… теперь…
- Вон! – старший Ла-Пьер показал пальцем на дверь, совершив фатальную ошибку.
У Гастона сдали нервы, он схватил папеньку за грудки и толкнул в стену. Но мгновение спустя сам оказался на полу, а дальше… дальше грохнуло так, что заложило уши. Отец и сын разлетелись в сторону, здорово приложившись кто спиной, кто затылком. Медальоны явно не захотели сражаться друг против друга.
- Помогите! Убивают! – завопила Инесса Ла-Пьер.
Хорошо, что Лизетта сориентировалась. Пока свекор растерянно моргал, приходя в себя, наклонилась над ним и сорвала цепочку с шеи.
- Бежим! – она подтолкнула лежащего на полу мужа. – Шевелись!
Дополнительного приглашения не требовалось. Гастон вскочил и припустился за женой, пока на крики фальшивой матушки не сбежалась половина замка.
- Нельзя в апартаменты возвращаться! – оповестила Лизетта на бегу.
- Придется. Там Огонек.
- Она – лесная. Сама справится!
- Девчонка пока колдовать не может. Забыла? А коли деду нажалуется сгоряча? Оба пропадем.
- Проклятье! – выругалась Лизетта, молясь, чтобы попытка спасения горе-помощницы не обернулась бедой…
Глава 15. Предрассветный гость
Гастон посмотрел назад – туда, где осталась столица, но вопреки ожиданиям не испытал ни капли сожалений. Будто не дом родной покидал, а чужой город, в котором провел не больше недели. Странное ощущение. Ну да черти с ним. О чем сожалеть-то? Что он оставляет за собой? Все близкие оказались фальшивками. И мать, и невеста, и лучший друг. Отец, правда, настоящий, но от этого нелегче. Плевать ему на Гастона. Медальоном пользовался, а на сына то с плетью, то с кулаками кидался, раз за разом напоминая, какое он ничтожество. А тот и не спорил.
- Что приуныл? – поинтересовалась Огонёк.
Лесная девчонка ехала верхом на Лизетте, которая, к их общему счастью, обернулась лошадью. Не пришлось тратить время, дабы прятать от посторонних глаз очередную чудо-зверушку. Чем быстрее и дальше убраться от столицы, тем безопаснее. Толкового плана они пока не придумали, просто ехали туда, куда «ехалось».
- Я? Приуныл? – Гастон умело изобразил веселье, благо за годы «дружбы» с герцогом Себастьеном он мастерски научился делать это в любом настроении. - Да я бодр и готов к подвигам! Попробуйте, догоните!
