– Это не мой родственник, – призналась Септима.
– Знаю, – незнакомка спустила ноги с кровати.
– Ты что, собралась лететь дальше?
– Лететь?
– Ну да, мы же тебя с дерева сняли. Ты там болталась, как спелый апельсин.
Было видно, что эта новость гостью озадачила.
– А разве меня принёс сюда не отважный принц? – спросила она.
Септима похлопала гребешком по ладони:
– Нет, отважного принца я не видела, а наглых чаек вокруг полно летало. Того и гляди, разодрали бы твоё нарядное платье!
Девочка сидела, свесив ноги.
– А тебя как зовут? – поинтересовалась Септима.
– Меня? – гостья думала о чём-то своём. – Ничто…
– Не хочешь, не говори, я так спросила, – Септима принялась расчёсывать свои чёрные кудри.
Незнакомка глядела в одну точку.
– А какой сегодня день? – спросила, сонно хлопая ресницами.
– Воскресение.
– А число?
– Двадцать пятое.
– А месяц?
– Июнь.
– А год?
– А зачем тебе год? – Септима перекинула волосы за спину. – Он тот же, что был вчера.
Девочка встала.
– Думаю, мне надо идти, – сказала, закрывая глаза.
Септима пожала плечами:
– Это, конечно, твоё дело. Но лучше дождись моего папу, он старый и мудрый. И вообще, мне кажется, тебе лучше ещё отдохнуть. Наверно, это тяжело, летать?
Незнакомка продолжала стоять с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону, словно цветок на ветру.
– Может, ты хочешь воды? – спохватилась Септима и, не дожидаясь ответа, выбежала из комнаты.
Унция никак не могла понять, как очутилась в этом доме, и почему именно в нём. Но здесь ей было удивительно спокойно и тепло. Дом звучал так же, как её волшебная страна. Казалось, сделай несколько шагов и окажешься на вершине холма, с которого видно и лавандовое поле, и лес, и сияние над озером тайных слёз.
Зевнув, она легла обратно. Тут же в комнату вбежала Септима, но, заметив, что гостья снова спит, прошла на цыпочках к табурету и села с чашкой в руках.
В музыкальной лавочке ни одного покупателя не было. Терция, стоя на табуретке, в десятый раз стирала пыль с инструментов, развешенных по стенам.
– Как успехи? – Гракх прикрыл дверь, раздумывая с чего начать.
– Всё в порядке, – Терция обмахнула тряпкой дутар. – Продала медиатор из слоновой кости.
– А к нам во двор прилетела девочка…
– Что за девочка? – Терция повесила дутар и сняла с гвоздя мандолину.
Старик пожал плечами:
– Девочка как девочка, младше Септимы на тон… тьфу, на год.
– А на чём прилетела, на воздушном шаре? – принялась обмахивать круглые бока мандолины.
– В том-то и дело, что сама по себе.
– Чудеса! – она повесила мандолину обратно. – И что дальше? – сняла со стены балалайку.
– Я и хотел посоветоваться, что дальше, потому что она сошла с неба во сне, – сказал Гракх. – Может, ты тоже спустишься?
Терция соскочила с табурета и села с балалайкой в руках.
– Хорошо, что во сне, – сказала, проводя пальцем по струнам. – Если бы она спустилась наяву, у нас были бы крупные неприятности. Ведь летать здесь умеет только принцесса Унция, а это кое-кому очень не понравится.
– Об этом я и толкую! – Гракх отобрал у дочери балалайку. – Похоже, принцесса и лежит сейчас на кровати твоего единственного брата.
Терция задумалась, но на её лице не появилось и тени тревоги.
– Если к нам, и правда, прилетела дочь Королевы-Соловья, то это большая честь для нашего дома, – сказала спокойным голосом. – Но принцесса – круглая сирота, и нам придётся о ней позаботиться, – взяла балалайку обратно. – Кстати, Унция ровесница Октавиана. Ты же хотел чистую октаву для нашего хора, вот у тебя и будет Октава!
– А если за ней придут? – в глазах старика мелькнуло беспокойство.
– Вы скажете, что она – ваша дочь, – Терция подпрыгнула, вешая балалайку на место.
– А если её захотят увести силой?
– Тогда мы закричим все вместе, и ты знаешь, что тогда случится.
– Только прошу, не делайте этого в доме, – Гракх снова заволновался. – Но как нам к ней обращаться?
– Как обычно, – Терция направилась к выходу. – По-доброму.
– Я не об этом, дочка, – он вышёл следом. – Неужели ты не волнуешься, ведь она из королевской семьи!
– А что мне волноваться, я ничего не украла.
Гракх затряс указательным пальцем:
– Это фамилия небесных музыкантов! Если к нам прилетела принцесса Унция, то сегодня исторический день для всего города, если не сказать больше!
– Не беспокойся, – девушка улыбнулась. – Если нам, правда, так повезло, всё будет легко и просто, как до-мажор.
– До-мажор? Легко и просто? – старик покачал головой. – Как мало ты ещё знаешь о жизни, детка.
Когда Терция повернула ключ в замке, принцесса в их доме открыла глаза.
– Ты уже выспалась? – Септима сидела у кровати с чашкой в руках.
– Кажется.
– А почему ты шепчешь, – она протянула воду, – боишься, что нас услышат?
Унция медленно поднесла чашку к губам.
– А-а, поняла, – Септима пересела на кровать. – Чайки так галдели в небе, что ты соскучилась по тишине?
Принцесса пила молча.
– Так как твоё настоящее имя? – не отставала Септима.
– Ничто, – Унция вернула чашку. – Пока не узнаю, что другое подходит больше.
– А ты забавная, – Септима вытряхнула капельки воды. – Ладно, можешь оставить своё имя при себе, а я не скажу своё. Ужасно скучно, когда люди всё друг о друге знают. Но всё-таки, почему ты шепчешь?
Унция подошла к стене, где в деревянной рамочке висела вышивка – земной шар, выдуваемый из тромбона.
– Я отослала свой голос, – провела пальчиком по нитям меридиан.
– Разве голос – письмо или посылка, чтобы его отсылать?
– Я отослала Песню, а голос отправился за компанию.
– Так полети, догони и верни обратно, тебе же это ничего не стоит. Уже вечером сможешь петь с нами.
– С вами? – Унция потрогала извив вышитой кулисы и повернулась к собеседнице.
Лицо юной хозяйки было ей хорошо знакомо, но, помня уроки Птицы, она не стала думать о внешности, а закрыла глаза и прислушалась. Девочка звучала чистой септимой, следом за которой шёл заветный интервал.
