Обещает и подводит.
Иногда приходит смс:
«Ты самая лучшая».
Потом другая:
«Ты удивительная».
Через 15 минут:
«Всегда о тебе думаю».
И ведь это рассылка. У него в телефоне стопицот номеров девушек разной степени свежести. Как сказал один его друг: «Все время встречаю его будущих девушек и ни разу не видел бывших».
Это как наркомания – бывших девушек Макса не бывает. Один раз попробуешь – и все, это навсегда. Потому что с ним невозможно испортить отношения. Как все нетребовательные к себе люди, он терпим не только к собственным недостаткам. Но и к женским истерикам, заявлениям и демаршам любой степени тяжести. Ты ему – демарш, а он тебе – я люблю тебя! И не тебе одной.
А еще есть такое замечательное звание, как «моя будущая девушка». Им могут быть награждены все особо отличившиеся девушки, сидящие, лежащие, танцующие в радиусе от 0,5 до 5 метров от Максового столика.
Это только кажется просто сказать: «Дай-ка я подсяду к моей будущей девушке…» или «Знакомьтесь – это моя будущая девушка». На самом деле, чтобы сделать это естественно, без нажима и выраженного нахальства, нужно обладать врожденным обаянием и талантом к невыносимой легкости бытия. Ведь понятно, что оно временное, это звание, недолговечное и ни к чему не обязывающее. Но как ненавязчиво оно сообщает о намерениях мужчины на грядущий вечер, как подспудно катализирует процесс сближения и, одновременно, каким грандиозным авансом служит! Если не сказать стимулом. Например, официантки, приобретя статус будущих девушек, работают шустрей и слега розовеют от удовольствия. Еще бы! Будущая девушка! Это не то, что предыдущая…
Если не успеть немедленно согласиться на его приглашение, спустя 10 минут будет уже поздно. Он уже найдет другую. Любую. Потому что не важно с кем, важно, где и что именно. Хотя и это тоже… Ладно, потом…
Не уверена, что его также интересует секс как таковой. Ему важен другой процесс. Пойти, сесть, почитать меню, заказать на трезвую голову, с удовольствием поесть, слегка захмелеть, поприставать к официантке, заказать еще на пьяную, наметить, куда поехать потом, назвать официантку своей будущей девушкой, выпить опять и…
Переместиться в клуб
Позвонить всем
Пройтись пешком
Покурить
Ответить в трубке: где я? Да тут такое местечко, ты бы видел этот бар-до-потолка
Покурить
Поймать такси и переместиться в другой бар
Поговорить с барменом
Вернуть ему долг
Дождаться момента, когда перемещаться уже невозможно
Отшлифовать выпитое
Взять у бармена в долг
Теперь на посошок
Некоторые самодовольные особы думают, что все это ради них. И что кто-то будет посягать и пытаться воспользоваться.
Посягать, возможно, и будут. Но я много раз видела облегчение на его лице, когда под утро девушка уезжала домой.
Но если девушка все это выдержала, потом по плану должен идти секс.
Но секс после всего этого качественным быть не может и не хочет.
То ритуальное, что происходит, Макс называет «макнуть и уснуть». И что характерно, многие пытаются это повторить. Завороженные предшествующим кутежом, они надеются стать «женщинами его жизни».
Если не знать всего этого заранее, с ним действительно легко можно дойти до грехопадения и до истерики – от смеха, в любой последовательности и вперемешку. Но удовольствие будет продолжаться недолго. А вот если знать, то акт можно длить годами. Потому что он читает и Довлатова, и Аверченко, и Булгакова, знает, кто такой Птибурдуков и почему к нему ушла Варвара. Однажды он меня просто потряс тем, что пожаловался: Борис Виан, которого он купил, оказался не с тем переводом! Не с тем, который был в книжке 60-х годов издания! Не читается, не прет! Я так потряслась, что нашла ему ту книжку и задарила.
С ним можно говорить цитатами и смеяться одному и тому же. А не смеяться с ним тоже невозможно. У него уникальная способность видеть смешное в обыкновенном и открывать это смешное тем, кто пьет рядом. Он смеется первым, искренне, долго и невероятно заразительно. В том числе над собой. Я считаю, что именно так он продлевает себе жизнь, потому что других объяснений тому, что он до сих пор жив, – не вижу.
– Как твой должник? – спрашивает Макс как бы сочувственно.
– Ниче не отдал, звонил, сказал: «Ну я же не пропадаю!»
– Я тоже так всегда говорю.
И я понимаю, что моя ситуация безнадежна.
Я не знаю, о чем Максим думает и когда он это делает. Наверняка немало женщин задавали ему этот вопрос и задавались им сами. Мне кажется, что «о чем ты только думаешь?» они присовокупляли разного рода «доколе», а также угрозы, которые потом и выполняли.
Так вот, не знаю, о чем он думает, но навскидку, самая перспективная перспектива, которую в силах обозреть его мозг, – это сегодняшний вечер. Что полностью сообразуется с советами психологов, народной мудростью и даже Библией.
С ним ночь увеличивается не во времени, а в объеме. Не снаружи, а как бы изнутри. С ним завтрашнее утро отодвигается, оно не через 8–10 часов, а через мильон лет, и кому вообще это надо, чтоб оно наступало? Мы, во всяком случае, его не просили.
С ним вдруг понимаешь, что не важно, сколько тебе лет, кого ты любишь, с кем ты спишь, куда идешь завтра – все не важно. И для него, и вообще. Важно, что можно смеяться, пить, курить и не думать о последствиях чего бы то ни было.
Последствия не наступают.
Во всяком случае, для него.
Во всяком случае, ему плевать на последствия.
А все мы, кому не плевать, его друзья и приятели, замотавшись в своей обыкновенной жизни, перестав ощущать от нее удовольствие, забыв привкус хорошей пьянки – едем к Максу, чтоб просто посидеть рядом и вспомнить. Некоторые при этом даже не пьют и не курят. Воображают, что сидение рядом погружает их в атмосфэру порока. Жить в которой они не отваживаются. А некоторые, особо занудные, пытаются остановить самого Максимилиана. Агитировать его за здоровый образ жизни.
Дураки, кому они будут звонить, когда им нестерпимо надоест все делать по уму?
Итак тошнит от собственного рацио, а уж когда Макс трезв и не приглашает, вапще жить не хочется.
Уж не знаю, пытался ли быть правильным сам Максим… Не знаю, пытался ли он когда-нибудь взять себя в руки…
Но не хотела бы я при этом присутствовать.
Эту жажду не утолить
Когда скучаешь по кому-то – среди будней, рутины и всего обыкновенного вдруг вспоминаешь какое-то слово, или прикосновение, или запах почудится, и образ нарисуется размытым контуром, и этого мгновенного бестелесного присутствия достаточно, чтобы понять: все, нимагу – скучаю. А если такое случается много раз, оно идет по нарастающей. От «хорошо бы увидеться» до «хоть бы скорей» и «нужен прямо сейчас» до непроизвольного движения руки, которую хочется протянуть к человеку, чтобы потрогать его присутствие. И убедиться, что там никого.
