– Здешние люди не называют его «Мир», – вполголоса пробормотала Кара. – Они зовут его «Сентиум».
– Сентиум? – переспросила Грейс.
– Нам это поначалу тоже казалось странным, – добавил Тафф. – Но потом привыкаешь.
– Мне не хватает Де-Норана, – спустя несколько секунд произнесла Грейс. – Там всё было намного проще!
– Потому что ты была дочкой фен-де Стоуна и могла делать всё, что захочешь, – буркнула Кара.
– Ну да, конечно, – сказала Грейс, как будто бы это само собой разумеется. – Но дело не только в этом. Де-Норан – мой дом!
Она скрестила руки на груди и выпятила подбородок, на секунду сделавшись похожей на себя прежнюю.
– И рано или поздно я туда вернусь! Теперь, когда Тимофа Клэна больше нет, народ Де-Норана будет в восторге, узнав, что их законная предводительница вернулась.
Кара только головой покачала, не веря своим ушам. «Неужто Грейс не помнит, как терроризировала всю деревню? Они её ни за что не простят!» Но, разумеется, Грейс никогда не смотрела на дело с такой точки зрения. Она была просто не способна задуматься о том, что чувствуют другие люди, кроме неё.
– У меня для тебя плохие новости, – отрезала Кара. – Перед тем, как покинуть остров, Тимоф Клэн уничтожил твою ненаглядную деревню. Де-Норана больше нет, возвращаться некуда.
Грейс ничего не ответила. Оглянувшись через плечо, Кара обнаружила, что глаза у неё блестят от слёз.
– Значит, видимо, кроме вас двоих, у меня никого не осталось, – печально улыбнулась она. – Странная штука жизнь, а?
Лицо у Таффа смягчилось, и он хотел было сказать что-то утешительное, но Кара зыркнула на него и покачала головой: не смей, мол! Дома, в Де-Норане, Грейс умело напрашивалась на сочувствие деревенских своим несчастным видом и жалобными вздохами. Именно так она скрывала свою подлинную натуру, и Кара не собиралась покупаться на эти старые уловки.
«Она что-то задумала! – решила Кара. – Чем быстрей мы от неё избавимся, тем лучше».
И тем не менее даже она не могла не заметить, какой хрупкой и сломленной выглядит сейчас Грейс.
«А вдруг она и в самом деле пытается измениться? Если я просто возьму и брошу её, кем я буду после этого?
Да не валяй дурака! Стоит ей довериться, она тебя предаст в ту же минуту».
– А это что такое? – спросил Тафф.
Кара сощурилась, пытаясь разглядеть силуэт, темнеющий во мгле, но увидела только тёмное пятно. Однако что бы это ни было, оно было высокое.
– По-моему, это башня, – сказала Грейс. – И ещё странная такая на вид. Как песочные часы.
Кара с Таффом понимающе переглянулись.
– Мы же ехали этой дорогой, когда направлялись к той ферме, – сказала Кара. – Но я не припомню здесь никакой башни, ни странной, ни даже самой обычной.
– Потому что она появляется только тогда, когда время останавливается! – просиял Тафф. – «Язычник, застывший во времени». Наверное, это он!
– Кто – он? – спросила Грейс.
Кара не ответила и пришпорила Тенепляску.
5
На пустынной дороге было сравнительно незаметно, что время остановило свой привычный ход. Падающая ветка, зависшая в воздухе, птицы, парящие в небе, точно чучела в мастерской таксидермиста
[2], да одинокий путник, замерший внутри чёрного экипажа, точно в гробу. Если бы не башня Песочных Часов, что теперь отчётливо проступила на горизонте, могло бы показаться, что ничего особенного не происходит: просто ночь выдалась очень тихая.
– Может, остановимся передохнуть? – предложил Тафф, зевая и потягиваясь. – А то, может, этот Кверин хороший человек, а может, и наоборот…
– Да, отдохнуть мне бы не помешало, – созналась Кара.
По правде сказать, она была в изнеможении. Поддерживать связь с Врестоем оказалось куда сложнее, чем она ожидала. Мысленный мостик между ними постоянно грозил обвалиться. Каре пришлось пожертвовать ещё четырьмя воспоминаниями просто затем, чтобы сделать связь попрочнее. Никогда раньше ей это делать не приходилось.
«Когда создаёшь животное из ничего, действуют иные правила, – рассуждала она. – Врестой не принадлежит реальному миру – вот почему его так трудно тут удерживать».
И от того, что Риготт, по-видимому, ничего не стоило управлять Нирсуком, мысль о борьбе с ней представлялась ещё более безнадёжной.
«Ну, этого следовало ожидать, – думала Кара. – Риготт – двухтысячелетняя вексари, она обучалась магии в Сейблторне. А я – тринадцатилетняя девчонка, которая сама не понимает, что делает».
Они развели костерок у дороги. Пламя, застывшее во времени, не полыхало, как обычный костёр, но грело ничуть не хуже. Тафф пристроил голову на бок Врестоя, и вскоре мальчик и йонстафф сладко заснули. Но Кара спать не стала. Она была почти уверена, что заклинание Врестоя будет действовать и тогда, когда она спит, но «почти» не считается, так что спать она боялась.
Кроме того, она тревожилась из-за Грейс.
«Что же она затевает?»
Грейс как будто услышала Карины мысли и посмотрела в её сторону. Её голубые глаза сверкали, словно кристаллы нездешнего мира.
– Что, щенок так и продрыхнет всю ночь? – спросила она.
– Да я вообще удивляюсь, как он сумел заснуть, – ответила Кара. – Ему до сих пор снятся кошмары с твоим участием.
– Как мило!
– Это не комплимент.
– Да, это ясно. Но всё равно, приятно вспомнить.
Кара не могла сказать, шутит она или всерьёз. Грейс проговаривала каждое слово очень отчётливо, так, будто обращалась к невидимым зрителям – и Кара часто не понимала, что же она имеет в виду.
– Ну, так ты собираешься мне объяснить, зачем мы едем в эту башню Песочных Часов? – спросила Грейс.
– Нет.
– А как насчёт этого Кверина, которого то и дело упоминаете вы с Таффом? Ты не можешь хотя бы в общих чертах…
– Нет.
Кара смирилась с тем, что её долг – доставить Грейс в безопасное место, но доверять ей она по-прежнему не желала. Их планы следовало держать в тайне.
– Почему ты избавилась от гримуара? – спросила Кара.
– То есть ты на мои вопросы отвечать не должна, – сказала Грейс, – а я на твои должна. Так получается?
– Да, – ответила Кара. – Так почему ты от него избавилась?
– Я же тебе говорила. Потому что это зло.
– Раньше тебе это не мешало.
