– Ну вот, – заключил Кверин. – Теперь вы в более выгодном положении. Вы мою историю знаете, а я вашу нет. Что же привело вас в башню Песочных Часов?
– Да-да! – поддакнула Грейс, скрестив руки и улыбаясь Каре. – Что же привело нас в башню Песочных Часов?
Кара помолчала. Может, выставить Грейс за дверь на время этого разговора? Поразмыслив, она решила, что это не имеет значения. «Всё равно рано или поздно она узнает, зачем мы здесь».
– Я ищу особую книгу заклинаний, – ответила Кара. – Её разделили на четыре части и…
– А-а! – сказал Кверин, подавшись вперёд. – Первый Гримуар! «Вулькеру».
Краем глаза Кара увидела, как Грейс вытянулась и прислушивается.
– Так вы о нём знаете? – спросила Кара.
– А то как же! Его могущество легендарно. И вы надеетесь овладеть им, а, вексари?
– Нет, – отрезала Кара. Ей сделалось не по себе от одной мысли о том, чтобы снова воспользоваться гримуаром, а тем более таким, отягощённым историей, полной зла. – Я хочу, чтобы он не попал в руки очень злой ведьмы. Один из гримов уже у неё. Мне нужно выяснить, где находятся три остальных, чтобы добраться до них первой.
Кверин потеребил свою бородку. Его пальцы заблестели от помады.
– Ну да, – протянул он, – такое возможно. Однако я не могу не спросить: не лучше ли будет оставить всё как есть? Части «Вулькеры» тысячелетиями хранились в тайном месте. Уж наверное, они надёжно укрыты от этой «злой ведьмы», о которой вы говорите?
– Первый грим она уже отыскала, – сказала Кара. – Нет причин думать, будто она не сумеет найти остальные.
– Да-да, понимаю. Ну что ж, хорошо. Я всецело поддерживаю ваше благородное предприятие – доверьтесь мне. Сведения, которые вы ищете, можно найти внутри башни.
– Так вы нам поможете? – спросил Тафф. – Вот так запросто?
– Почему же нет?
Воцарилось неловкое молчание. Кара помнила, что её отец описывал Кверина как человека опасного. Она о нём почти ничего не знала, и всё же чувствовала, что Кверин из тех людей, кто ничего не делает задаром.
– Что вы хотите взамен? – спросила она.
Кверин достал свои часы. Посмотрел на время. Снова спрятал их в карман.
– Ну, раз уж вы сами об этом заговорили, – сказал он, – есть один момент. Чисто технический, если хотите. Чтобы войти в нутро башни, нужно написать на двери своё имя. На Нижней Двери, раз ваш вопрос относится к прошлому. Это единственный способ её отворить.
– Почему? – спросила Кара.
– Разве так важно это знать? В конце концов, вы же пытаетесь мир спасти! Уж конечно, ваша благородная натура не позволит такой мелочи стать у вас на пути.
– А вы всё-таки объясните, – сказала Кара.
– Ну, давайте скажем так: надписывая на двери своё имя, вы берете на себя определённые обязательства – которые нужно будет выполнить, когда-нибудь потом, разумеется. Вам вполне хватит времени разыграть из себя героиню, прежде чем до этого дойдёт.
Тафф поднялся на ноги. Рука его потянулась к рогатке за поясом.
– Какие обязательства? – спросил он.
– О нет! – воскликнула Грейс и вскинула руки в притворном ужасе. – Вы рассердили щенка! Лучше объясните всё как есть, а то ведь он ужасен во гневе!
Кверин вздохнул.
– Ну хорошо. Вырезая на двери своё имя, вы тем самым заключаете таинственный нерушимый договор. Я ведь рассказывал вам про хр-нулов, да? О том, что они придерживаются замшелых взглядов насчёт того, что людям надлежит быть рабами неумолимого хода времени? Ну так вот, они не очень-то довольны этой моей башней. Мне то и дело приходится её перемещать, прячась в разных закоулках времени. Это весьма утомительно, и рано или поздно они меня всегда находят.
Кара вспомнила длинные царапины на стенах башни и лестницу, засыпанную щебнем.
– Вот для этого мне и понадобитесь вы! – весело объявил Кверин. – Я могу утихомирить хр-нулов, по крайней мере, ненадолго, подсунув им вместо себя кого-нибудь другого. Они злятся на то, что я использую годы за пределами назначенного мне срока, но если заменить эти годы на чьи-нибудь ещё, то им всё равно.
Кара поднялась на ноги. Дарно встал рядом с нею и оскалил зубы.
– Так все эти имена на двери, – спросила Кара, – это были… жертвы?
– Не люблю я это слово, – поморщился Кверин. – Это были гости, которые сами, по доброй воле, написали свои имена. Им требовалась определённая информация, я её предоставил взамен на определённые обязательства в будущем.
– Вы их убили, – сказала Кара.
– Это не я! – возмутился Кверин. – Это всё хр-нулы!
– Ерунда какая-то получается, – вмешалась Грейс. – Вы говорите, что эти существа как боги. Наверняка одной жалкой жизни недостаточно, чтобы их насытить?
– Было бы недостаточно, – пояснил Кверин, – будь это всего одна жалкая жизнь. Но ведь когда хр-нулы кого-то пожирают, они поглощают не только его настоящее – они поглощают ещё и будущее, всё его непрожитое время! Детей, которые никогда не родятся, детей их детей, и так далее, и тому подобное – целые временные линии, исторгнутые из существования и поглощённые целиком. Понимаете, да? Для хр-нулов человек – не просто одна-единственная трапеза. Это целый пир бесконечных возможностей.
Кверин махнул рукой так, будто обсуждал какие-то мелкие, несущественные подробности.
– Но это всё потом, намного позже! Сегодня, когда вы вырежете своё имя на моей двери, ничего не случится. Хр-нулы ещё не голодны, а вы будете далеко не первыми в моём списке. А вот когда-нибудь потом, может, через год, а может, и лет через десять, а может, и намного позднее, когда вы будете уже совсем старые и сморщенные, в дверь к вам постучатся, и это будет ваш старый знакомый, Кверин Финдрейк. Я заберу вас сюда, в башню Песочных Часов, и вы уплатите свой долг.
В Перекошенном зале внезапно воцарилась гробовая тишина.
Грейс обернулась к Каре.
– Ты непременно должна это сделать! – сказала она.
– Нет! – воскликнул Тафф. – Так нельзя! Найдём другой способ – любой другой способ.
Кверин вскинул руку.
– Вам не обязательно решать прямо сейчас, – произнёс он, снова взглянув на часы. – Вам надобно отдохнуть. Переночуйте в моей гостеприимной башне, а наутро сообщите мне, что вы решили. Или на следующий день, или через день.
Он посмотрел на Кару и улыбнулся.
– Чего-чего, а времени у меня предостаточно!
7
Покои Каре достались роскошные. В узорчатых курильницах, расставленных по комнате, дымилось душистое кедровое дерево. На ночном столике стоял кувшин с ледяной водой и мисочка с карамельками. Кровать с кружевными занавесками и балдахином над изголовьем, а на ней – перина: мягкая словно облако – приняла её тело в свои объятия.
