И тем не менее Каре не спалось.
Тафф ушёл в свою комнату, злясь на неё. Он не понимал, отчего она вообще согласилась хотя бы подумать над предложением Кверина. «Ну а что, у тебя есть другие идеи? – рявкнула наконец Кара. – Если есть, я их с удовольствием выслушаю!» Тафф со слезами на глазах убежал к себе и заперся на задвижку.
«Он просто не понимает», – думала Кара.
Ей бы хотелось собрать всех, кого она любит, и провести остаток своих дней в каком-нибудь укромном уголке мира. Но это было невозможно. Она мало что помнила о своей матери – большинство воспоминаний либо забылись со временем, либо были пожертвованы магии, – однако уроки Хелены Вестфолл сделались неотъемлемой частью самой Кары. И самый главный из них был о том, как важно отвечать за свои поступки.
«Это же я выпустила Риготт на волю. Значит, я должна её остановить».
Это был не тот разговор, который она готова была заводить с братом. Тафф, конечно, скажет, что она просто слишком сурово к себе относится. «Ему не понять. Вот Сафи видела тьму, которая поглотит мир после того, как Риготт завладеет «Вулькерой». И если это случится, это не будет вина Таффа. Это будет моя вина.
Сафи…»
Кара вскинулась.
А может, и есть другой способ!
Она вскочила с кровати, второпях едва не запутавшись в сбившихся простынях. На другом конце комнаты стоял туалетный столик, уставленный бутылочками с косметикой и душистыми маслами – святилище для принцесс и избалованных девочек. Кару это всё не интересовало.
Ей было нужно одно: зеркало!
«Сафи нарочно водила Риготт за нос, но могу поручиться: она и в самом деле способна при помощи своего могущества отыскать остальные три грима, если только захочет! Мы можем её спасти. Или, если это невозможно, узнать, где находятся гримы, каким-нибудь другим способом: передать через Бетани или через кого-нибудь из моих крылатых друзей… Да, конечно, это рискованно – но всё равно это куда лучше, чем полагаться на Кверина Финдрейка!»
Ей нужно было поговорить с Бетани. Срочно.
– Как же это делается-то? – спросила себя Кара, пытаясь припомнить свой разговор с ведьмой. С тех пор как Кара создала то заклинание, что привело их сюда, её разум сделался каким-то сонным. «Мне просто надо отоспаться, только и всего». Наконец она нашла в памяти всё, что было нужно.
– Представить себе лицо Бетани. Приложить два пальца к зеркалу. Только не большой палец. Большой палец разрушает чары.
Кара зажгла свечу, в темноте замерцало её отражение. Она приложила два пальца к холодной тверди стекла.
Почти тотчас же изнутри к поверхности зеркала подплыл клок тумана и раздвинулся, будто занавеска.
– Бетани! – начала Кара. – Нам надо поговорить. У меня идея…
Туман развеялся.
– Ну здравствуй, Кара, – сказала Риготт. Её расколотые глаза искрились десятками цветов. – Что за приятный сюрприз!
Паучья Королева была одета в гранатово-алое платье и длинные перчатки в тон. На блестящих белокурых волосах возлежала корона-паутинка, сплетённая из тонких железных прутьев. Карино изумление и испуг явно её позабавили, однако улыбка не пришлась ей к лицу. Полные губы и безупречные зубы не могли скрыть истины: представление Риготт о счастье было безнадёжно испорчено, и только чужая боль способна была доставить ей радость.
– Где Бетани? – спросила Кара. – Если вы причинили ей зло…
– Я не причиняю людям зла, вексари. Я их убиваю.
Риготт покачала головой.
– И когда ты, наконец, поймёшь, что мы тут не в игрушки играем?
Кара почувствовала, как задрожали руки, но всё же сумела сдержать слёзы.
– Так Бетани мертва? – спросила она.
Риготт смотрела ей в глаза, упиваясь Кариным горем.
– Нет, пока ещё жива, – ответила она наконец. – Я, конечно, рассердилась, узнав, что она меня предала. Но и от этой ведьмы пока что есть польза. Её способности, пускай и ограниченные, отныне дадут нам с тобой возможность общаться. Это может оказаться полезным.
Кара немо кивнула, хотя и не представляла, что такого она могла бы захотеть сказать Паучьей Королеве.
«Но этого ей говорить нельзя, потому что тогда у неё не будет причин оставлять Бетани в живых».
– Твой побег из фермерского дома произвёл на меня впечатление, – сказала Риготт.
– Я была удивлена, что вы не пришли сами.
Риготт пожала плечами.
– Я отправила своих близнецов – а сама занялась тем, что поважнее. Убить тебя – это так, мелкое поручение, не более. Со временем дойдёт и до этого. А пока я хочу кое-что тебе показать.
Риготт стянула с руки перчатку, обнажив пясть, распухшую вдвое больше нормального. Кровавые трещины змеились по растянутой коже, которая была уже не в силах сдерживать выпирающую из-под неё плоть. Кара увидела звездообразный рубец у основания ладони в том месте, куда Дарно её ужалил.
– Я недооценила тебя. Я открыто сознаюсь в этом.
Риготт повертела в воздухе свою изуродованную кисть, разглядывая её со всех сторон.
– В следующий раз я не буду столь небрежна. Зная об этом, неужели ты и впрямь думаешь, что сможешь выставить свою магию против моей? И я не говорю о состязании из-за воли какого-то одного ничтожного создания. Я имею в виду настоящую битву!
– Может быть, я ещё сумею вас удивить.
Риготт покачала головой, будто Кара её разочаровала.
– У тебя уже был шанс, но ты его упустила. Ну как ты не понимаешь? У меня целая армия ведьм. Я могу создавать чудовищ щелчком пальцев. Я управляю умами людей и животных.
– Для чего же тогда вам нужна «Вулькера»?
– «Вулькера» мне не нужна, – сказала Риготт, шагнув вперёд. – Я просто её хочу. Меня увенчали короной, называют королевой, но я не желаю править. Я хочу одного: магии! Представь, каково это: задуть солнце, будто свечку, или поднять в небо целый город и перевернуть его вверх тормашками! Мне наскучило быть вексари. Я хочу быть богиней!
Волосы Риготт растрепались и упали ей на лоб, заслоняя растрескавшиеся глаза. Её сторона зеркала запотела от дыхания.
Кара попятилась.
– А как же все те люди, которые пострадают из-за вас? – тихо спросила она. – Неужели вам всё равно?
Риготт усмехнулась, подобрала волосы и принялась укладывать их под корону.
– Я получила удовольствие от общения. Захочешь со мной связаться – ты знаешь, что надо делать. Настанет время, когда даже ты поймёшь, что сопротивляться больше нет смысла. Я подожду.
Кара схватила курильницу и запустила ею в собеседницу. Зеркало разлетелось. Один осколок впился Каре в предплечье. Девочка рассеянно вытащила кусочек стекла и уставилась на каплю крови, повисшую на его конце.
