«Нет, нельзя допустить, чтобы это чудовище завладело «Вулькерой». Нужно первой добраться до гримов и спрятать их так, чтобы она их никогда не нашла.
А для этого мне придётся вырезать своё имя на двери Кверина».
Теперь, когда Кара приняла решение, ждать дольше казалось бессмысленным. Она вышла из комнаты и пошла назад. Подходя к Перекошенному залу, Кара различила тихое шуршание – словно кто-то что-то пилит. Поначалу она решила, что это просто Кверин припозднился с какой-нибудь работой, но потом, сообразив, что ещё могут означать эти звуки, ускорила шаг.
Едва войдя в зал, Кара различила у Нижней Двери невысокий силуэт. Она бросилась к нему.
– Ты только не злись, – попросил Тафф.
С нарастающим ужасом она обнаружила в руке брата нож, а на двери напротив – свежевырезанные буквы:
ТАФФ
– Не-ет! – взвыла Кара и провела пальцем вдоль букв: а вдруг ей всё-таки померещилось? – Ты не мог этого сделать!
– Но должен же я был сделать хоть что-нибудь, – сказал Тафф.
– Что ты наделал?! – заорала Кара, тряся его за плечи. – Ну что же ты наделал?!!
– Не можешь же ты всё делать одна! Я хотел помочь!
Кара схватила братишку на руки и крепко прижала к себе.
– Я не могу потерять тебя! – сказала она. – Только не тебя! Кого угодно, только не тебя!
Рыдания Кары эхом разносились по Перекошенному залу. Они заглушили скрип отворившейся деревянной двери.
8
Кара ворвалась в спальню Кверина и потребовала, чтобы он убрал с двери имя Таффа, но заспанный коротышка только улыбнулся и пожал плечами.
– Не могу, даже если бы и хотел, – сказал он. – Магический договор. Сделанного не воротишь.
Он даже не старался скрыть, как он доволен. Теперь хр-нулы получат свою жертву, а он сможет ещё пожить в своей башне за счёт ворованного времени.
«Он как Риготт! Ему всё равно, кто может пострадать, главное – получить то, чего ему хочется!»
– Давайте я впишу своё имя вместо его, – сказала Кара.
– Пожалуйста, можете добавить к нему и своё! На Нижней Двери предостаточно места. Большинство гостей интересует другая дверь, напротив, та, что ведёт в верхнюю половину башни – им хочется заглянуть в будущее, а не в прошлое. Но если вы пожертвуете собой, на судьбу юного Таффа это никак не повлияет. Я же вам говорю: это магический договор. Однако, надо сказать, парнишка умеет торговаться. Прежде, чем вырезать своё имя, он заставил меня поклясться, что вы сможете пройти в дверь оба, а не только он один.
Кверин ласково похлопал её по руке.
– Ваш братец пожертвовал собой ради вас. Вот она, настоящая любовь! Разве вы не можете просто радоваться этому?
Кара отдёрнула руку и призвала Дарно. Волк пробрался в комнату, задрав скорпионий хвост.
– А что, если…
– …зверюга меня убьёт? Ну, я умру, как и любой смертный. Но вам следует знать, что если со мной что-нибудь случится, внутри башни придут в действие некие защитные механизмы. Живыми вы отсюда не выберетесь. И кстати, на случай, если всё-таки решитесь попробовать – знайте, что если я умру, хр-нулы за вашим братом всё равно придут.
– Тут уже ничего не исправишь, Кара, – сказал Тафф. – Я так хотел. Я решил тебе помочь – и помог. Всё в порядке.
– Нет, не в порядке!
– Теперь мы можем узнать про «Вулькеру», – сказал Тафф. – Мы ведь за этим и пришли. Со всем остальным можно обождать.
– Послушайте брата, – сказал Кверин. – Он в вашей семье явно голос разума.
«Тафф прав, – подумала Кара. – Прямо сейчас главное – «Вулькера». Если Кверин говорил правду, хр-нулы явятся не раньше, чем через год, а может, и позже. У нас будет достаточно времени на то, чтобы придумать, как их остановить.
– Дверь открылась, – произнесла Кара сквозь зубы. – И что теперь? Мы можем просто туда войти или нужно сделать что-нибудь особенное?
Надменная улыбочка Кверина подлила масла в огонь Кариного гнева.
– Проникнуть в нижнюю половину башни намного сложнее, чем просто войти в дверь, – сказал он. – Есть определённые правила. Выйдите из комнаты, дайте мне одеться, и я вам всё объясню.
Они ждали его в Перекошенном зале. Грейс будить не стали: Каре сейчас было не до её улыбочек и насмешливых замечаний. И вот, после крайне затянувшегося ожидания, Кверин наконец появился. Он надел фиолетовую шёлковую рубашку и блестящие туфли. Его борода была свеженапомажена.
– Ну-с, итак! – маленький человечек прихлопнул в ладоши. – Погодите немного, сейчас я приготовлю сытный завтрак, а потом…
Кара покачала головой.
– Нет, больше никаких проволочек.
– Ну, как вам угодно, – отвечал Кверин. – Позавтракаю в тишине, наедине с вашей странной подругой. Очень милая барышня.
Он стремительно прошагал мимо них, оставив за собой душистый шлейф цветочной воды, и они вместе миновали Нижнюю Дверь. За ней скрывалась небольшая круглая комнатка, в которой не было ни окон, ни дверей – только дыра, такая, чтобы в неё мог пролезть человек, и свисающий с потолка канат. Задрав голову, Кара увидела, что он ведёт к гигантской лебёдке и намотан на ворот клубком почти в пятнадцать футов толщиной. Тут было достаточно каната, чтобы спуститься с самой верхушки башни до уровня земли.
– Правило первое, – начал Кверин. – Вы не можете ничего изменить. Вы можете быть свидетелями событий, которые разворачиваются перед вами, но вы будете подобны призракам: вас никто не заметит.
– Меня это устраивает, – сказал Тафф. – Мы и не хотим, чтобы нас заметили.
– Куда мы направляемся? – спросила Кара.
– Башня сама знает, куда вас направить, – ответил Кверин. – Когда вы начнёте спускаться, она разберёт, что вам нужно, так что всё время держите это в уме. Вы хотите знать, где спрятаны гримы? Она направит вас в тот момент времени, который больше всего подходит для того, чтобы получить эти сведения. Главное, не отвлекайтесь по пути вниз! Обычно я пускаю туда только одного путешественника за раз, потому что если вы думаете о разном, это сбивает башню с толку.
Он прижал руку к сердцу.
– Но в данном случае я готов сделать исключение, потому что детки – это моя слабость!
«Ну да, конечно! – подумала Кара. – То-то вы так легко позволили Таффу пожертвовать жизнью».
– Правило второе, – продолжал Кверин, – и самое главное. Никогда, ни при каких обстоятельствах не отпускать канат!
Он протянул верёвку Каре. Тот был странный на ощупь, и она увидела, что руки у неё сразу покрылись каким-то порошком, точно пылью от истолчённых камней.
