– Грейс дело говорит, – признал Лукас. – Возможно, использовать животных – не лучший план.
– Не может же Риготт непрерывно прослушивать всех животных на свете! – возразила Кара с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. – Должно получиться.
– Остаются, значит, замок Долроуз и Катт, – сказал Лукас. – Я думаю, что за прошедший год я достаточно узнал о географии Сентиума, чтобы найти дорогу и в то, и в другое место. Чтобы добраться до Катта, нам придётся миновать Чумной Барьер, а у самих обитателей Катта, по слухам, обычаи весьма странные. С другой стороны, до замка Долроуз намного дальше, и там ждёт настоящее чудовище…
– Сначала в замок, – решила Кара. – Мне нужно побольше узнать о Евангелине.
– О мёртвой принцессе? – переспросила Грейс. – Но зачем?
– Потому что всё, что не так с магией, началось именно с неё. Быть может, если мы поймём, что произошло, у нас получится…
Кара замялась. В голове эхом звучали слова Минота: «Магия больна. И, подозреваю, именно тебе предназначено её исцелить».
– Что? – спросила Грейс.
– Я пока точно не знаю, – ответила Кара. – Вам придётся попросту довериться мне.
– Ну, как сочтёшь нужным, – сказал Лукас.
Грейс закатила глаза.
– Я призвала Погремушку, – поведала Кара. – К утру она должна быть здесь.
Шуршелапка была далеко-далеко, резвилась среди тёплых ветров, летела куда глаза глядят, наслаждаясь новообретённой свободой. Кара чувствовала себя виноватой за то, что призвала её обратно, но чтобы обогнать Риготт, им потребуются крылья.
– Фу-у, – сморщилась Грейс, – что, опять эта гусеница?
– Да ты не переживай, – ответила Кара. – Ты с нами не полетишь.
Кара ожидала, что Грейс выйдет из себя. Она была к этому готова. К чему она готова не была – это к обиженному взгляду, как будто Кара её лучшая подруга и вот, предала её.
– Что я вам сделала плохого? – спросила Грейс.
– Не в этом дело, – ответила ошеломлённая Кара. «Просто я тебе не доверяю, а у меня и без этого забот полон рот». – Послушай, а зачем тебе вообще тащиться с нами? Разве ты не понимаешь, как это опасно? Ты ведь теперь даже не ведьма!
– Всё равно, я вам ещё пригожусь.
– Чем?
– Я умная и хитрая. И я… я думаю как ведьма. Я могу представить, что Риготт сделает…
– Поблизости есть городок, к северу отсюда, – предложил Лукас. – Приятный такой городишко. Если ты всерьёз намерена исправиться, это неплохое место для того, чтобы начать жизнь заново.
Грейс многозначительно посмотрела на Лукаса – не твоё, мол, дело – и снова обернулась к Каре.
– Ты не можешь так поступить! – заупрямилась она. – Не можешь ты меня бросить совсем одну.
– Я думаю, так будет лучше, – ответила Кара.
После этого говорить было особо не о чем, так что все принялись устраиваться на ночлег. Лукас уснул быстро, а вот Кара долго лежала без сна, глядя на звёзды.
«А вдруг я не права насчёт Грейс? – переживала она. – Вдруг она и правда пытается измениться? Разве можно взять и бросить её?»
Кара услышала шорох справа от себя и повернула голову. Грейс сидела, закутавшись в одеяла, положив на колени свою палку, и водила указательным пальцем по простому узору древесных волокон.
– Что, не спится? – спросила Кара.
Грейс пожала плечами и сказала:
– Это не новость. Мне уже давно не спится.
Кара понимающе кивнула.
– Да, меня во сне тоже всё время Безликие преследовали.
– Да нет, мне не из-за этого не спится, – мотнула головой Грейс. – Во всяком случае, сегодня. Я про отца своего думала.
Кара промолчала. Фен-де Стоун, предводитель Де-Норана, был человек весьма жестокий. Кара его не оплакивала.
Грейс развернулась под одеялом лицом к Каре.
– Я думала о нашем ежевечернем ритуале на сон грядущий, – сказала она. – Нет, конечно, речь не о стакане горячего молока и не о колыбельной. Мой отец, великий фен-де Стоун, каждый вечер ставил меня перед зеркалом, вставал за моей спиной и повторял всякий раз одни и те же слова: «Смотри, дитя, вот оно, лицо зла! Белые волосы. Увечная нога. Из-за тебя умерла твоя мать. Ты запятнана скверной магии, и ты отравила её изнутри». А потом он начисто отмывал мне лицо горячей водой и заставлял читать отрывок из Пути по его выбору – наизусть, разумеется, – и повторял нараспев: «Вода очищает тело, слова очищают душу». А если я вдруг сбивалась, он…
Грейс вдруг умолкла.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросила Кара.
– Потому что я думаю: может, ты и права, что прогоняешь меня, – ответила Грейс. – Мой родной отец, и тот считал меня злом. Разве может быть во мне что-то доброе?
– Добро есть в каждом человеке, – отвечала Кара. – Нужно только дать ему проявиться.
– Так помоги же мне! – взмолилась Грейс.
Её голубые глаза налились слезами отчаяния и надежды. С трудом верилось, что это та самая девочка, которая мучила Кару и пыталась убить её братишку.
Но это была она.
– Спи давай, – сказала Кара и отвернулась. – Утро скоро.
11
Проснулась Кара от хлопанья крыльев.
Погремушка пролетела над ними и мягко приземлилась возле их бивака. Кара бросилась здороваться с ней. Она погладила кожистые уши, и голубые с золотыми кончиками крылья шуршелапки затрепетали от удовольствия. Пока Погремушка пила из ручья, к ним, пошатываясь, подошёл Лукас, всё ещё заспанный. Лукас всегда медленно просыпался. Утешительно было знать, что кое-что не изменилось.
– Доброе утро! – сказала Кара.
– Доброе утро.
Кара всё ждала, когда же между ними всё станет как раньше, но теперь им отчего-то сделалось неловко друг с другом. «Неужели мы оба так сильно переменились?» С Таффом Лукас был всё так же улыбчив и вообще куда больше похож на себя прежнего. Но при Каре он отчего-то только и делал, что разглядывал собственные башмаки.
– Ну что, давай, я отведу Грейс в тот городок, про который я говорил, а потом полетим в замок? – предложил Лукас.
– Грейс летит с нами, – ответила Кара.
Лукас кивнул так, будто этого он и ожидал.
– Потому что тебе её жалко?
– Нет, конечно! – отрезала Кара. – Потому что я действительно думаю, что она может нам пригодиться.
– Для чего? Сама же сказала: она больше не ведьма.
– У неё бывают хорошие идеи.
