Кара восстановила в памяти простой домашний ужин. Ей было четыре годика. Она сидела на коленях у папы, а мама что-то рассказывала тёте Эбби и Констанс Лэмб. Смех, пламя свечей, тепло… «Они так заговорились, что тётя Эбби сожгла пирог, но они всё равно его съели, весь до последнего кусочка…» Кара очень дорожила этим воспоминанием, но всё-же – пусть и нехотя – пожертвовала им, чтобы выстроить мостик. Проскользнув в разум фаэникса, она услышала, как тот издал изумлённый вскрик.
Вексари ощутила всю глубину его одиночества, и на глаза ей навернулись слёзы.
«Ну так же нечестно! – прошептала она. – Минот поступил жестоко, оставив тебя здесь так надолго. Отдай нам шкатулку и ступай куда глаза глядят. Я освобождаю тебя от твоих обязанностей».
Кара подарила ему ещё несколько воспоминаний о дружбе. Поначалу фаэникс вроде бы смягчился, но постепенно его ярость вернулась. Чужое счастье лишь раздразнило его: это было всё равно, что смотреть на многолюдный город из запертой башни.
«Чего же ты хочешь?» – подумала Кара.
«Я ХОЧУ СВОЕГО!» – ответил фаэникс.
«Этого я не могу. Такое мне не по плечу».
«Я ХОЧУ СВОЕГО. ИЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ТУТ. НАВЕКИ».
– Кара, – позвал Тафф напряжённым голосом. Глаза у неё были закрыты, так что она не видела щупальца у брата на шее, но чувствовала, что оно есть. – Кара, я рогатку выронил. Я не могу…
– Тсс! – протянула Кара. – Я не дам ему причинить тебе вред. Все будет в порядке.
– Ну… я рад, – выдавил Тафф, – что ты так… уверена.
Кара глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и начала создавать товарища для фаэникса. Это было совсем иначе, нежели тогда с Врестоем. Йонстафф был плодом её собственного воображения, а в этом случае строительный материал можно было найти только в самом фаэниксе, выбрав один из тысячи голосов, жаждущих вырваться на волю. Кара собрала все свои самые яркие воспоминания о дружбе и разложила их, будто дорожку из крошек, пытаясь выманить одну из этих «полужизней» и заставить её воплотиться, но все они оставались на месте.
«Нет, обычным воспоминанием этого не добиться, – поняла Кара. – Нужно что-то более могущественное. Изменившее всю жизнь».
Она знала, что подошло бы идеально, но колебалась, не желая этим жертвовать.
«Отдай. Всё равно же придётся».
Кара вспомнила, как она в самый первый раз взяла на руки своего новорождённого братишку. Это тёплое тельце, эти доверчивые глазки, выглядывающие из складок одеяльца, это радостное ощущение, что отныне она никогда-никогда не будет одна. В каком-то смысле в тот день она и сама родилась заново.
Кара отпустила это воспоминание.
Один из голосов внутри фаэникса жадно кинулся к нему, и как только Кара почувствовала, что рыбка клюнула, она тут же потянула изо всех сил, пытаясь вытащить бесплотную сущность в реальный мир. И так же, как тогда с Врестоем, такой большой расход магии привлёк мозговых пиявок, будто зевак на пожар. Они впились в мостик, соединяющий Кару с фаэниксом, алчно поглощая её прошлое. Однако на этот раз Кара была начеку.
«А ну, пошли прочь!» – велела она и встряхнула мостик.
Пиявки осыпались в пустоту, унеся с собой несколько невозвратимых моментов Кариного детства.
А на руках у неё материализовалось нечто.
Небольшое, с собачку, оно было очень похоже на первоначального фаэникса, с чёрно-красной чешуёй и куриными лапками. Его блестящие глаза были цвета лакированной сосновой доски.
– Добро пожаловать в мир, малыш! – поприветствовала его Кара.
Большой фаэникс, увидав малютку, которого держала на руках Кара, немедленно отпустил Таффа и издал отчаянный, жалобный крик. В голове у Кары зазвенело: «ЭТО МОЙ! МОЙ!»
Кара поднялась на ноющих ногах и повернулась к фаэниксу.
– Меняю малыша на красную шкатулку! – предложила она и показала фаэниксу птенца, который принялся игриво покусывать её палец. – Кроме того, тебе всё равно потребуется место для него в этой твоей сумке. По-моему, это честный обмен, как ты считаешь?
Фаэникс гневно взревел. Большая стеклянная панель оторвалась откуда-то сверху и разбилась об пол.
«МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ!» – завопила на неё целая туча голосов.
– Этот малыш, которого я держу на руках, тебе нужнее всего на свете, – сочувственно сказала Кара. – Но приказ вплёлся в саму ткань твоего существа. Ты не в силах ослушаться его.
«МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ! – повторил хор. И добавил уже тише, вроде как с сожалением: – МЫ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕМ…»
– Понимаю, – сказала Кара. И улыбнулась: у неё в голове мало-помалу возникла идея. – Но, возможно, мы сумеем найти компромисс…
Кара объяснила фаэниксу свой план, тот долго колебался, но потом всё же согласился. В конце концов, формально он не нарушит приказа, который впечатал в него Минот. А это главное.
Фаэникс полез в свою сумку, достал шкатулку и стучал ею об пол, пока крышка не открылась. Наружу посыпались разрозненные листы бумаги. Тафф кинулся их подбирать.
Фаэникс спрятал шкатулку обратно в сумку.
«МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ ШКАТУЛКУ!» – подумал он.
– Вот и защищай, – улыбнулась Кара. – Глаз с неё не спускай!
Она посадила кроху на пол, и тот, доковыляв до фаэникса, принялся с любопытством обнюхивать его лапу. Пока Тафф заканчивал собирать листы, Кара отыскала Лукаса. Парень с трудом поднялся на ноги, однако идти мог. Ребята ушли из бального зала. На пороге Кара обернулась в последний раз и увидела, как фаэникс баюкает новорождённого и что-то тихо клекочет ему на ушко.
Она надеялась, что это была колыбельная.
13
Ночевать вблизи проклятого замка ребята сочли небезопасным, поэтому оседлав Погремушку, в течение часа летели на юг, и уже там расположились на ночлег. Несмотря на то что солнце совсем недавно опустилось за горизонт, оба мальчика уже уснули. Кара смотрела на них, и тревоги, что омрачали её мысли, уходили прочь.
«Ночь тёплая. Мы вместе. Всё хорошо».
Каре очень хотелось точно так же забыться сном под этим неожиданным покрывалом спокойствия и уверенности, но её ждало ещё одно дело.
Она перевела взгляд со спящих на страницы «Вулькеры». Тафф перевязал их крест-накрест бечёвкой, и теперь Кара подняла свёрток за узел, стараясь не касаться самих страниц. Она бросила пачку листов рядом с костром, чтобы свет был получше. Свёрток упал на песок с мягким шлепком.
Грейс пристроилась у неё за спиной. Кара заглянула девочке в глаза, опасаясь, не возьмётся ли та за старое в присутствии такого могущественного артефакта. Однако в них не было жажды обладания – один лишь интерес.
